Тридцать ночей

Диаграмма с человеческим мозгом появилась на экране. Флеминг начал с теории, которая интересовала нас с моим отцом. По той причине, что рука Айдена лежала на моей талии, манчесторовский диалект не разъедал мои внутренности. Я склонила голову ему на плечо, украдкой поглядывая на его всеведущие глаза. Он впитывал информацию, но каждые несколько минут наши взгляды встречались. Раз или два он целовал мои волосы.

— Как ты узнал о протеинах, снижающих чувство голода? — прошептала я.

— Прочитал.

— Когда?

— Пока ты наряжалась в своих апартаментах. Тише, — он указал на экран своим подбородком.

Я слушала Флеминга, но часть моего сознания бесповоротно зациклило на Айдене. Как он мог освоить так много информации всего лишь в течение десяти минут, чтобы оперировать ею? Невозможно, на протяжении двадцати четырёх часов, всё остальное в нём превзошло, даже его красоту. Я схватила его руку, восхищаясь тем, как он заставлял всё ощущаться по-новому. В каждом слайде я видела своего папу, правда, но ничего из этого не ощущалось как дань уважения. Только как блистательное свидание с особенным мужчиной.

Когда презентация закончилась, Флеминг настоял на получении информации о моей работе. Айден купил мне подписанную Флемингом книгу, но когда он поймал меня за попыткой купить вторую для Дентона, то купил всю имеющуюся в наличии стопу. Он также предложил свести Флеминга с владельцем международной сети книжных магазинов.

— Ах, очень хорошо, очень хорошо, мистер Хейл. Какая удача всё-таки, что вы захотели частную аудиенцию. Элиза, дорогая, задумайтесь об аспирантуре. Мне доставит огромное удовольствие представить вас всему Эдинбургу.

Он пожал мне руку, широко улыбаясь. Я улыбнулась в ответ, сохранив выражение своего лица сдержанным. Профессор Флеминг даже представить себе не мог, как скоро я с ним свяжусь.

Когда мы вышли из Пурпурной комнаты, я бросилась на Айдена.

— Спасибо тебе за это. Это так много для меня значит, — я поцеловала его, понимая, что мне не получиться всецело выразить свою признательность всевозможными словами на английском языке.

— Не за что. Вообще-то это было довольно интересно. Итак, насколько я помню, у тебя был план по нападению для освоения "Пауэлса".

— Сначала, кое-что другое.

Я взяла его за руку и повела в Розовую комнату, которая была размером с его собственную библиотеку.

Он довольно усмехнулся.

— Больше роз?

— Не на этот раз. Просто совпадение.

— Хорошо, потому как Бенсон может уволиться, если ему придется изучать искусство оригами для создания бумажных роз.

Я рассмеялась, перемещаясь через проходы между стеллажами. Он всегда следовал за мной или шёл рядом — но никогда не шёл впереди. Не желая упускать ни единую частичку его присутствия, я начала идти задом наперёд.

— Вот здесь, — сказала я, когда мы подошли к ряду 738. Я начала подкатывать лестницу, но Айден остановил меня.

— Ты хочешь что-то достать?

— Да. Там наверху, на седьмой полке.

Он схватил меня за бёдра, будто я было сродни пульту управления Флеминга, и посадил меня на своё плечо.

— Мне так больше нравится, — сказал он.

— В таком месте моя попа ещё никогда не была.

— Немного удачи, и твоя попка скоро найдёт другое место, чтобы посидеть, Элиза.

Он сымитировал мой акцент настолько идеально, что я прекратила тянуться к полке и стала внимательно его рассматривать. Он не прилагал никаких усилий, чтобы скрыть тот факт, что заглядывает под моё платье.

— Твой оксфордский акцент безупречен! — выпалила я — почти как обвинение. Теперь я всерьёз была поглощена его умом: — Ты жил в Англии? — что ещё имеет смысл?

— Посещал.

— Но как ты смог произнести так чисто? Я пыталась говорить с американским акцентом все последние четыре года!

Он рассмеялся.

— Это определенно не сработало, даже, несмотря на то, что ты освоила жаргон. Теперь я могу провести здесь весь день, глядя на твои восхитительные ноги и эти довольно-таки соблазнительные хлопковые трусики, но я бы предпочел разорвать их на части в частном порядке. Итак, покажи, чем ты хотела со мной поделиться, поскольку только так мужчина может устоять, — он скользнул рукой под моё платье, прокладывая пальцами дорожку вверх.

— Ладно, ладно, вот она, — я потянулась за хорошо знакомым мне томом. Он опустил аккуратно меня вниз, моё тело льнуло к нему.

— Теория Ликвидации Нищеты? — прочитал он, его брови изогнулись.

— Знаю, знаю, техническое название, но смотри, — я открыла книгу на 485 странице и указала: — Это то, что ты помог мне пережить сегодня.

Он взял книгу, его зрачки сузились, изучая текст. Его рот раскрылся в форме прекрасного "О".

— "Геном Голода", авторы Питер Эндрю Сноу и Элиза Сесилия Сноу, — медленно прочитал он. — Это то, что ты написала в возрасте шестнадцати лет!

Я кивнула, потеряв дар речи. Он выглядел до смерти увлеченным, в отличие от зевающей Реаган и закатывающего глаза Хавьера, что было более чем понятной реакцией, нежели эта концентрация внимания. Он начал перелистывать страницы, но я вырвала книгу из его рук.