Тридцать три урода. Сборник

^{Откупоривает бутылку, поспешно наливает ей.}

Ольга.Надеюсь — сухое. Сладость тяжелит вино.

Яша.Аглая, что вы видели там?

Ваня.Мы были на носу. Корабль чудесно режет волны.

Аглая.Брызги загораются. Там в воде большие звезды вспыхивают и тухнут в глубине.

Яша(в восторге).Фосфор! Море огня! Корабль едет по пламенному пути.

Ваня(бормочет).Это для вас освещение приготовлено.

Аглая.Что ты говоришь, Ваня?

Яша.Что вы хотите сказать?

Ваня.Аглая, спаси меня от моей земли.

Аглая.Милые цветики красных маков в полях, прозрачные лепестки белых анемонов, весной, весной!

^{Ваня наклоняется к ее ногам и целует их.}

Ольга(капризно).Где Александра?

Матюша(сердито).Спит, конечно.

Ольга.Идите вниз. Позовите Александру.

Матюша(упрямо хныча).Я не хочу. Вы ее слишком любите.

Ольга.Вы с Таней привыкли хныкать. Вы, верно, думаете — вы дитя; так всякий неудавшийся поэт про себя думает. Что-то между гением и дитятею. Плоско. Мне нужна Александра. Приведите ее, или я уйду сама к ней.

^{Матюша бежит к лестнице, обиженно бормоча себе под нос.}

Ольга.Этот человек себя с детства вообразил поэтом, но ему пришлось идти в певцы.

Аглая.Ах, он такой добрый и… неповинный!

Ольга

(насмешливо).Как большое животное.

Яша.Он милосердный.

Ольга(так же).О, слишком! Дон Кихот итальянских певичек! Вот и его Танечка жертва была чья-то. Теперь уж его жертвой стала! А от неповинности он тоже, как Дон Кихот, в драку лезет… с импрезариями итальянскими. И пьет, когда не стерпит обиды. Только он сам стыдится Дон Кихота в себе. (Договаривает мечтательно.)Хочет казаться далеким…

Ваня(в шумливом порыве).Я, Аглаечка, желал бы далеким быть — от корабля далеким. Землю, землю желал бы, да четыре крепких стены, да ты, Аглаечка, вот — мой мир!

Аглая.Не нужно четырех стен! Каждый — всем. Раскрой грудь любви! Легче, легче. Вырастут крылья!

Ольга(смеется холодно).На вас смотреть забавно! Вот и на Матюшу занятно было… раньше, когда кипел… Сама-то я и от огня, и от животного подальше. (Очень серьезно в своей легкой мечтательности.)Я гляжу из чужбины, сама далекая, далекая…

Матюша(грузно врывается с лестницы, запыхавшись).Ольга, Ольга, как прекрасны ваши воздушные слова! Вы капля росы, похищенная лугом. На вас, мое облако, отблески двух зорь сменяются!

Ольга(уже в середине его речи, холодно).А, Матюша! Где Александра?

Матюша(плаксиво).Я же говорил, что спит. Теперь придет.

Яша.Аглая, Аглая, говорите… Я умираю. Для чего я жил? Милые, все откроем сердца. Ах, мы братья!

Ваня(мрачно).Яша, я вас жалею, но еще не умею полюбить.

Аглая(тихо).Жизнь — возгорение и смерть. И из порыва рождается новое. «Жизнь — зов единый!» ^{143}Я зову новую весну, ту, что не несет в себе своей осени.

Ольга.Матюша, дайте еще шампанского.

Танечка(робко останавливаясь на последней ступеньке).Матюша, Матюша, ты ушел. Я проснулась… одна!..

Ольга.А, Танечка, ты вспорхнула. Это он за мной опять ушел.

Танечка(подходит к ней и берет ее руку).Оленька, зачем?

Матюша(весь вздрагивает, бежит к ней, берет обе ее руки и ведет к своей скамейке, возле кресла Ольги).

Сюда, Танечка, сядь со мной. Вот… (Ко всем.)Моя голубка, маленькая голубка с большою любовью… Я ее убил!

Ольга.Великолепно. Нет, правда, этот корабль занятен, почти сказочен. (Смеется.)Я совсем забыла сон. Танечка, здесь приказ отдан раскрывать сердца; так уж ты поверь нам, за что его любишь.

Таня(долго молчит. Потом, умоляя).Оленька, оставьте.

Матюша(бешено к Ольге).Оставьте это. (Ко всем.)Я всем скажу. Мне все равно. Все, все, все равно! Да, вы правы, молодой человек. Надо раскрыть сердца.

Аглая(тихо).Много огня задушено в закрытых сердцах.

Матюша.Да, я пожалел свою голубку! Глядите, какие у нее большие безответные глаза!

Аглая(так же).Много в жизни обиды и одиночества, напрасных мук и неизбежных.

Матюша(к Аглае, загораясь).Вы хорошо говорите. В вашем сердце, наверное, правда. Но вы и знать не можете, сколько в нашем мире обид, напраслин и как одинок актер. Вот и погибаешь!

Ольга(холодно и назидательно).Те погибают, кто себя к тому предназначил.