Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

Чехия, осмелившаяся своими слабыми силами прикрыть мир от напора габсбургско-католической агрессии, испытала контрреформацию в наиболее тяжелых формах, но не была исключением. Примерно то же происходило и в других областях в 1622–1623 гг. и позже. Пфальц стал ареной ужасных оргий католической реакции в испанском стиле. В Моравии контрреформация была безжалостно и методично проведена немецким кардиналом Дитрихштейном. В Силезии, захваченной курфюрстом Саксонским, он выговорил было за свою поддержку императора сохранение остатков прав протестантов, но затем не сумел охранить эти права, и силезские протестанты подверглись жестоким религиозным гонениям. В Австрии Фердинанд II, опираясь на баварского наместника Герберсдорфа, осуществил «обращение» населения в католицизм в обратном порядке, чем некогда в Штирии: в первую очередь было предписано обратиться или выехать из пределов страны дворянам и горожанам, а крестьянам-протестантам была предоставлена отсрочка, ибо австрийское крестьянство было настроено грозно и его надо было изолировать от других классов; первый этап затянулся благодаря взяткам и вымогательствам чиновников, когда же дошло до второго этапа — в Австрии разразилась крестьянская война 1626 г.; контрреформация в Австрии завершилась только в 1628 г.

Мы видим, что главным очагом контрреформации оказались габсбургские земли. Но, как было сказано выше, уничтожение неустойчивого равновесия между протестантизмом и католицизмом внутри габсбургской монархии означало для всей Германии крушение сравнительно прочного равновесия между княжескими партиями, которое установилось еще после Аугсбургского религиозного мира 1555 г. И в самом деле, в Северной Германии, по преимуществу протестантской, ломка с таким искусством возведенной с тех пор системы началась одновременно с контрреформацией в Чехии и Австрии. Например, известный нам Христиан Брауншвейгский, владевший бывшим католическим епископством Хальберштадт в качестве протестантского «администратора», был низложен и заменен католическим епископом — сыном императора Леопольдом Вильгельмом. Это княжество тем самым было перенесено с протестантской чаши весов на католическую. То же самое должно было произойти и со всеми другими духовными владениями, присвоенными князьями-протестантами. А ликвидация секуляризации логически означала ликвидацию всей немецкой княжеской реформации. Северогерманские князья-протестанты спохватились и всполошились, да было уже поздно. Ведь в апреле 1621 г. Протестантская уния фактически самораспустилась, и только после этого контрреформация подняла голову. В 1622–1623 гг., когда она шла полным ходом, протестанты в Германии уже ничего не могли ей противопоставить.

Если, как мы заметили, триумфальное шествие контрреформации было все же задержано в период 1624–1627 гг. (и в этом смысле темп развертывания габсбургско-католической агрессии снова, вторично, оказался сорванным), то причиной тому были отнюдь не князья-протестанты. Они только беспомощно метались. С одной стороны, причиной этого перерыва в ходе контрреформации явилось последнее отчаянное, хотя и безнадежное, сопротивление народных масс, в особенности чешского и австрийского крестьянства. С другой стороны, католическая реакция, как набатный колокол, первыми своими ударами пробудила Европу. Парижский и лондонский дворы попробовали наконец вмешаться в ход событий, развертывавшихся в Империи, ибо они больше не могли обманывать себя по поводу международного смысла этих событий.

В самом деле, никому из современников не пришло бы и в голову толковать торжество католицизма в Германии в 1622–1623 гг. как «усиление императора», как начало объединения Германии под властью императора. Такой смысл придали этим событиям только тенденциозные немецкие историки. Реальная политическая власть воплощалась в деньгах. Фердинанд II по-прежнему не имел никаких прав получать с Германии государственные доходы. Не имел он и войска, которое в материальном и политическом отношении зависело бы исключительно от него: такое войско только с 1625 г. изобретет для него Валленштейн. Если Фердинанд II насилует имперскую конституцию и незаконно передает княжества и даже курфюршества из рук протестантов в руки католиков, он олицетворяет не государственное насилие, а то насилие, возведенное в принцип иезуитами, которое не нуждается ни в каком основании, кроме пользы, извлекаемой из него матерью-церковью. Иначе говоря, в глазах всего мира торжество католицизма в Германии означало вовсе не ее консолидацию и усиление как государства, а всего лишь устранение препятствий к слиянию Империи и Испании в едином политическом русле. Победа контрреформации в Германии значила только одно: шаг к восстановлению Империи Карла V.