Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

Это происходило в то самое время, когда Спинола вторгся в Пфальц. Испанские войска, таким образом, сразу проникли и на Нижний и на Верхний Рейн. Гигантские военные клещи возникли на границе Франции с Империей — Империя душила Францию руками испанцев, обвивавшими ее, как щупальца спрута. В 1622 г. был заключен так называемый Миланский договор: Граубюнден, покинутый союзником — Францией, отказался от своих прав на Вальтелину, т. е. Вальтелина была отдана в руки испанских и австрийских Габсбургов как мост, связывавший их владения и военные силы. Это и стало кульминационной точкой французского миротворчества. В свете событий, происходивших в Германии, капитуляция в вальтелинском вопросе выглядела столь убийственно, что вызвала взрыв негодования и в самой Франции, и за ее пределами. Правда, в феврале 1623 г. с Венецией и Савойей, возмущенными Миланским договором, был подписан договор о наступательном и оборонительном союзе, имевший целью возвращение Вальтелины и Вормио под власть Граубюндена. В Вальтелину в качестве посредника на год ввел свои войска римский папа (с 1623 г.) Урбан VIII, который в отличие от своих предшественников, был настроен недружелюбно к Испании. Но он был связан с императором и сам по себе олицетворял интересы католической реакции. В феврале 1624 г. Ришелье, не будучи членом Королевского совета и действуя на Людовика XIII через королеву-мать Марию Медичи, добился отстранения от власти Брюларов за гибельный внешнеполитический курс. Руководство всеми делами Королевского совета перешло к Шарлю Лавьевилю, сюринтенданту финансов. Лавьевиль покончил с прогабсбургской политикой. Он ищет сближения с Голландией, воевавшей против Испании (в июне 1624 г. был подписан франко-голландский договор о наступательном и оборонительном союзе), и с Англией, переживавшей такое же, как и Франция, похмелье после опьянения испанской дружбой. В частности, для скрепления франко-английского союза он начинает переговоры о браке сестры Людовика XIII Генриетты-Марии с наследником английского престола будущим королем Карлом I. Эти переговоры были доведены до благополучного конца несколько позже, в 1625 г., когда во главе французского правительства стоял уже не Лавьевиль, а Ришелье. Впрочем, стоит отметить, что на первых порах Ришелье выступил не в роли продолжателя, а в роли антагониста политики Лавьевиля. Если Брюлара он свалил за прогабсбургскую политику, то, чтобы достичь поста первого министра, он не побрезговал теперь винить Лавьевиля как раз за антигабсбургскую политику, наносившую, дескать, ущерб католической церкви, мало того, не побрезговал опереться против него на ту самую придворную знать, занятую только вымогательством казенных подачек и пенсией, с которой сам будет потом воевать всю жизнь и которую Лавьевиль осмелился ущемить. Но после того, как ему удалось свалить и Лавьевиля, Ришелье оставил с носом эту знать, традиционно ориентировавшуюся на Испанию, и пошел по генеральному пути французского национального абсолютизма, по антигабсбургскому пути, — делая еще изрядные зигзаги.

Так или иначе, Ришелье перешел к активным действиям в Граубюндене и Северной Италии. В ноябре 1624 г. Граубюнден был занят французскими войсками, посланными также в Вальтелину и в другие районы Северной Италии. Связь между габсбургскими землями в Южной Европе была снова разорвана. Но это значило отнять кость у хищника. И Испания, естественно, ответила военными действиями. Франция сама почти не участвовала в этой войне, переложив ее тяжесть на своих союзников. Она и не была готова к большой антигабсбургской войне. Но трудно переоценить историческое значение первого шага того нового курса, который позже сделает Францию главою победоносной антигабсбургской коалиции в Европе.