Трилогия о мисс Билли

Ужин прошел очень весело. Бертрам быстро обнаружил, что новичок не уступает ему в остроумии, и «мистер Мэри Джейн», как его быстро стали звать все, кроме тети Ханны, был признан очень приятным гостем.

После ужина кто-то предложил помузицировать.

Сирил нахмурился и внезапно встал. Все еще хмурясь, он подошел к книжному шкафу и принялся разглядывать книги.

Бертрам подмигнул Билли.

– Что такое, Сирил? – весело и нахально спросил он. – В чем сегодня дело? В табурете, в пианино, в публике?

Сирил только пожал плечами в ответ.

– Понимаете, – небрежно пояснил Бертрам ничего не понимающему Аркрайту, – Сирил никогда не станет играть, если пианино, педали, погода, ваши уши, мои часы и его пальцы не будут идеальны.

– Ерунда, – презрительно сказал Сирил, отбрасывая книгу и снова садясь на стул, – просто я не хочу сегодня играть, вот и все.

– Видите, – кивнул Бертрам.

– Понимаю, – удивленно согласился Аркрайт.

– Насколько я знаю, мистер Мэри Джейн поет, – тихо заметила Билли.

– Да! Между прочим! – нервно сказала тетя Ханна. – Она… то есть он… приехал в Бостон учиться музыке!

Все засмеялись.

– Может быть, вы споете? – спросила Билли. – Вы можете петь без нот? У меня есть много всяких песенок.

На мгновение – но только на мгновение – Аркрайт замялся, потом встал и подошел к пианино.

С уверенностью опытного музыканта он пробежал пальцами по клавишам и сыграл несколько аккордов, чтобы проверить инструмент, а затем чисто и сильно, к восторгу всех слушателей, запел хорошо поставленным тенором «Минувших дней очарованье, зачем опять воскресло ты?» из «Серенады» Шуберта.

При первых же звуках Сирил приподнял подбородок. Слушал он с очевидным удовольствием. Бертрам тоже демонстрировал одобрение. Уильям и тетя Ханна, устроившись в креслах, довольно кивали друг другу. Мари в своем уголке замерла от восторга. А что до Билли – Билли не замечала ничего, кроме певца и песни. Она, казалось, боялась шевелиться и дышать, пока песня не кончилась, а потом только шепнула тихонько:

– Как прекрасно!

Бертрам, глядя на нее, почувствовал глухое раздражение.

– Аркрайт, вы счастливчик, – сказал он почти зло, – хотел бы я так петь.

– А я бы хотел уметь писать «Лица девушек», – улыбнулся тенор, отходя от пианино.

– Мистер Аркрайт, не останавливайтесь! – запротестовала Билли, вскакивая на ноги и бросаясь к пианино. – Я хочу, чтобы вы спели одну песенку Невина [11]. Вот она. Позвольте мне аккомпанировать! – она села туда, откуда он только что встал.

Это было начало конца. За Невином последовал Де Ковен, за Де Ковеном Гуно [12]. Потом снова Невин под аккомпанемент Билли. Затем настало время дуэта. Билли не считала себя певицей, но голос у нее был хороший и приятный, и она немного училась. Этот голос очень хорошо сочетался с чистым тенором.

Уильям и тетя Ханна все еще улыбались друг другу, хотя тетя Ханна уже потянулась за розовой шалью – от музыки у нее по спине побежали мурашки. Сирил с Мари ускользнули в маленькую гостиную напротив, якобы для того, чтобы посмотреть на план дома, который они, как было известно решительно всем, не собирались строить еще целый год.

Бертрам, оставшийся на своем месте, перестал ощущать неясное раздражение. Теперь оно стало совершенно очевидным и сильным – раздражение на себя самого, на Билли и на этого Аркрайта, но особенно на музыку как таковую. Он терпеть не мог музыку. Он хотел бы уметь петь. Интересно, за какое время можно научить взрослого человека петь? И можно ли вообще научить того, кто никогда не пел?

Тут песня закончилась, и Билли со своим гостем отошла от пианино. Немедленно после этого Аркрайт очень изысканно со всеми распрощался и вместе со своим чемоданом отбыл в отель, где, как он заверил тетю Ханну, ему уже приготовлена комната.

Уильям ушел домой, тетя Ханна поднялась наверх. Сирил и Мари отыскали еще более уединенное место, чтобы изучать свои планы, и Бертрам наконец-то остался наедине с Билли. За этот чудесный час, проведенный с ней перед камином, он успел забыть, что ненавидит музыку, только уходя домой, наконец спросил:

– Билли, а сколько времени уйдет, чтобы научиться петь?

– Не знаю… Не уверена, – рассеянно ответила Билли, а потом вдруг горячо сказала: – Правда у мистера Мэри Джейн очень красивый голос?

Бертрам пожалел, что задал вопрос, но сказал только:

– Мистер Мэри Джейн, надо же! Какое нелепое имя!

– Но поет он прекрасно.

– Да? Да, вроде неплохо, – ответил Бертрам вслух. Его выражение лица ясно говорило: «Петь все могут».

Глава VIII

М. Дж. начинает игру

Наутро после первого в сезоне концерта Сирила Билли сидела за шитьем вместе с тетей Ханной в маленькой гостиной наверху. Тетя Ханна накинула всего одну шаль, то есть чувствовала себя удивительно хорошо.