Тринадцать подвигов Шишкина

Ошалевшая Баррикадьевна пепелила Шишкина взглядом, что его окончательно убедило: про методику учителя математики Шаталова она вообще слышит впервые. А ведь ей тоже придётся свой предмет по этой методике преподавать. Да ещё, как завучу, шагать в авангарде. М-да-с… Заделал бабушке козу! Она и так, вон, от слов директрисы разве что не приподнимается на стуле!..

«Хотя, как тут не приподняться, – подумалось Александру, – вещает-то Валентина аки вождь всех народов и племён… И похожа, похожа! – наслаждался Шишкин-младший. – Вылитый Иосиф Виссарионович! Только и не хватает монументальной Валентине Ивановне трубки и усов! Какая там Салтычиха!.. Мудрый вождь, главный языковед Страны Советов!..» Впечатление, надо сказать, заметно усиливал строгий деловой костюм директрисы. Настолько похожий на знаменитый френч «отца народов», что Шишкину тоже захотелось – не привстать! – встать и запеть «Сулико».

В общем, договорилась директриса до того, что руководство школы «поможет» молодому педагогу подготовить показательный урок по шаталовской методике в руководимом им девятом – для учителей русского языка и литературы всех школ района. «Эва-на… – только и пробормотал внутренний шишкинский голос. – Не было печали – купила баба порося… Хотя, нет, – тут же поправился внутренний голос, – хватит одного порося, которого гамузом по всему селу ловили…»

Замысел директрисы был очевиден. Развернуть над школой бархатное знамя районного эпицентра педагогических новаций (а кто у нас тут организатор, вдохновитель и руководитель побед на ниве образования?) и внимание к молодой педагогической поросли обозначить (а кто у нас тут так бережно лелеет молодых учителей-новаторов?).

Понятно, что и Шишкин-младший тоже в стороне от славы не останется. И это ему льстило, подзуживало его честолюбие. Страшновато, конечно, только что заявившись в район, столь нагло кукарекать, но, видит бог, не сам это Шишкин закукарекал, не его инициатива. А заявить о себе – почему бы и нет?

«Гореть, а не тлеть!..» – вспомнилось вдруг из пионерского детства.

О, с какой гордостью третьеклассник Саша Шишкин шествовал тёплым и солнечным апрельским утром из кинотеатра «Юность» домой! В расстёгнутом пальтишке, чтобы все видели алый галстук, торжественно повязанный на шею полтора часа назад шефами-военными! Потом ещё были поздравления, демонстрация фильма-сказки «Старик Хоттабыч», но, главное, на груди развевался сатиновый пионерский галстук, как в кино у Вольки Костылькова, Женьки Богорада и их друзей, и этому конечно же должны были радоваться все окружающие!

До сих пор это вспоминается как одно из самых ярких и счастливейших событий. Каким задором полнились юные сердца под пионерскими лозунгами и речёвками! А почему – сегодня Шишкин-младший объяснить себе не может. Куда они звали? Чаще всего, общим дружеским скопом навалиться на какое-нибудь общеполезное дело. Ныне же выкрикни такое – окружающие головушками покачают: карьерист!..

С ехидством память подсунула и другой эпизод – тоже неистребимую из памяти иллюстрацию былого задора.

Свежеиспечённые четырнадцатилетние комсомолята. Восьмой класс. Общешкольный субботник по сбору металлолома. Шишкинский класс дружно и ударно взялся за дело, задумав утереть нос всем другим. И утёр! В числе прочих ржавых железяк приволокли на школьный двор – до сих пор непонятно как! – здоровенное чугунное чудовище. Что-то по габаритам среднее между подводной лодкой и баллистической ракетой. Ну, может, сейчас Александр прибегнул к некорректному сравнению. Чугунная сигара, конечно, выглядела несколько скромнее – метра три длиной. Но и этого хватило, со значительным отрывом, стать победителями в общешкольном «металлосборочном» соревновании и по полной вкусить сладость дифирамбов.

Правда, вкушалось недолго. Вскоре, по следам волочения многокилограммовой ржавой туши, на школьный двор примчались разъярённые дядьки, оказавшиеся представителями городского управления водоснабжения и канализации. Вот тут-то и выяснилось, что «подводная ракета» – то ли глубинный насос, то ли что-то подобное, до сбора металлолома якобы успешно «фунциклировавшее» в одном из многочисленных уличных колодцев, снабжая водой полмикрорайона… Но участники «экса» били себя в груди с новенькими комсомольскими значками и с пеной у рта убеждали обескураженное школьное руководство, злых дядек водяных и всех, сбежавшихся лицезреть трагическое падение триумфаторов в бездну позора, что при извлечении из грязного и внешне заброшенного колодца чугунного монстра не пролито ни капли влаги. Пена не помогла – самые активные представители юной комсы заработали по выговорёшнику с занесением в ещё пахнущие типографской краской, клеем и райкомом комсомола учётные карточки, предварительно отстояв минут десять с трясущимися поджилками на заседании бюро райкома. Sic transit gloria mundi…[1]