Тринадцать заколдованных котов. Сказки и легенды Британских островов

— Пошли ее завтра ко мне, — говорит старуха Клути. — Есть будет со мной за столом, спать под столом. А если будет стараться, заплачу ей через семь лет и один день одну блестящую золотую гинею.

Старуха поковыляла домой, а лудильщик пошел своей дорогой, довольно потирая руки.

Собрались хозяйки, судачат, что из этого выйдет. Лудильщик, всем известно, самый прожженный плут во всем Нортумберленде, а Умная Кейт под стать папеньке — большая охотница до чужого добра: где что плохо лежит — живо стащит.

Наутро отправилась Умная Кейт к старухе Клути. Вымыла лицо и руки в ручье у мельницы, причесала волосы гребешком, который смахнула с чужого подоконника, нарядилась в красное платье, прихваченное мимоходом с чужой веревки, да еще зеленую кофту поверх напялила: дочь кузнеца играла в «Джек-прыгни-через-реку», стало ей жарко, бросила она кофту на куст; тут мимо шла Кейт, ну и поминай кофту как звали.

Пришла Умная Кейт в домик старухи, вышел на крыльцо кот Чернулин и давай тереться вокруг ее ног.

— Умная Кейт, — говорит, — плесни, пожалуйста, молочка в мое белое блюдечко. — И замурлыкал от удовольствия.

— Сам наливай, — ответила коту Умная Кейт. — Не нанялась я котам прислуживать.

Пнула его ногой и постучала в дверь. Поглядел на нее кот и перестал мурлыкать.

Открыла дверь старуха Клути, посмотрела на Умную Кейт и осталась довольна — сильная, здоровая, со всякой работой справится.

— Входи, — сказала старуха. — Будешь печи топить, обед варить, дом убирать, пыль вытирать, мести и скрести, чтобы в сковородки я могла смотреться, как в зеркало.

— Это я могу, — ответила Умная Кейт.

Вошла в дом, взяла метлу, давай подметать. А кот Чернулин на стуле сидит, на нее глядит и не мурлыкает.

— Только смотри, — говорит старуха Клути, — не вздумай сунуть метлу в печную трубу!

«Ага, вот она где золотые гинеи держит», — сообразила Кейт, а сама головой кивнула и дальше метет. Весь день Кейт чистила, мела и скребла. Увидела старуха Клути вечером свое отражение в начищенных сковородках, похвалила служанку и поковыляла наверх спать.

«Пойду и я спать», — подумала Кейт, свернулась калачиком под столом и заснула. А утром проснулась с первыми петухами, взяла метлу и давай шуровать в печной трубе.

Упал оттуда кожаный мешок, набитый блестящими золотыми гинеями. Обрадовалась Умная Кейт, взяла мешок, не забыла прихватить зеленую кофту — и вон из дома, пока старуха Клути спит.

Бежит Умная Кейт по полю Гладоврану, видит, в конце поля калитка.

— Милая девушка, — говорит калитка, — отвори меня. Сколько лет меня никто не отворял.

Тряхнула Кейт черными волосами и замотала головой.

— Сама отворишься, — отвечает. — Мне некогда.

Оперлась рукой о перекладину, перескочила легко через забор и побежала дальше.

Бежит, бежит — на зеленом лугу в желтых лютиках корова пасется.

— Милая девушка, — говорит корова, — подои меня. Сколько лет меня никто не доил.

Тряхнула Кейт черными волосами и замотала головой.

— Сама доись, — отвечает. — Мне некогда.

И побежала дальше. Видит, мельница на берегу красивой реки Тайн, а по ней три неспешные утки плавают да на дно за жирными червяками ныряют.

— Милая девушка, — говорит мельница, — поверни мое колесо. Сколько лет его никто не вертел.

Тряхнула Кейт черными волосами и замотала головой.

— Пусть само вертится, — отвечает. — Мне некогда.

А дело в том, что Умная Кейт с каждой минутой все больше злилась: бежала она быстро, запыхалась, мешок с гинеями тяжеленный, да и спать хочется — ведь встала-то она спозаранку.

«Не все же мне одной мучиться, — сказала она себе. — Кто нашел золотые гинеи? Я. Кто эту тяжесть долго тащил? Опять я. Так пусть дальше отец тащит.» И спрятала мешок в желоб, по которому зерно сыплется на мельничные жернова. Потом побежала к отцу и рассказала ему, какая она умная.

Проснулась старуха Клути с третьими петухами, спустилась вниз — пол не метен, очаг холодный, а на полу сажи целая горка. Поняла она, что Умная Кейт лазила метлой в трубу и нашла мешок с гинеями.

— Ты у меня за это поплатишься, — сказала ведьма и похромала в погоню.

Миновала поле Гладовран, подошла к калитке и спрашивает:

— Калитка, калитка, не видала ли мою служанку-поганку? В руках у нее кожаный мешок, а в мешке все мои золотые гинеи.

— Иди дальше, — отвечает калитка.

Ковыляет старуха по зеленому лугу в желтых лютиках, видит, корова пасется.

— Корова, корова, — спрашивает старуха, — не видала мою служанку-поганку? В руках у нее кожаный мешок, а в мешке все мои золотые гинеи.

— Иди дальше, — отвечает корова.

Дошла старуха до мельницы на берегу красивой реки Тайн, где три неспешные утки плавают да на дно за жирными червяками ныряют.

— Мельница, мельница, — говорит старуха, — не видала мою служанку-поганку? В руках у нее кожаный мешок, а в нем все мои золотые гинеи.

— Загляни ко мне в желоб.

Сунула старуха руку в желоб и нашла мешок с блестящими золотыми гинеями. Взяла старуха мешок, похромала домой и спрятала его опять в покосившуюся печную трубу.