Тринадцатое колено. Крушение империи хазар и ее наследие

Мы не знаем, отказались ли хазары от ритуала умерщвления царей (если он вообще существовал) с переходом в иудаизм; если да, то, значит, арабские авторы переносили сведения о практике из прошлого в современность — а они так поступали постоянно, переписывая информацию предшественников и выдавая ее за новую. Как бы то ни было, не приходится сомневаться в обожествлении кагана, независимо от того, приносили ли его в конце концов в жертву. Как уже говорилось, ему поклонялись, но держали почти что в заточении, отрезанным от своего народа, а потом устраивали ему пышную церемонию похорон. Государственными делами, в том числе военными, занимался бек (именуемый иногда каган-беком), обладавший реальной властью. В этом сходятся и арабские источники, и современные историки; последние обычно характеризуют хазарскую систему правления как «двойное царствование», где каган представлял небесную, а бек — светскую власть.

Двойное царствование у хазар иногда сравнивают — скорее всего, ошибочно — с диархией в Спарте, а также с внешне тождественным ей двойным правлением у различных тюркских племен. Два спартанских царя происходили из двух главных родов и обладали одинаковой властью; что же касается кочевых племен с двумя вождями [74], то нет указаний на разделение их функций, как у хазар. Правильнее сравнить хазарский вариант с системой правления, существовавшей в Японии со средних веков до 1867 г.: светская власть была сосредоточена в руках сегуна, а микадо являлся объектом поклонения как воплощение божества.

Кассель (26; 52) предложил занятную аналогию: он сравнил хазарскую систему управления с шахматами. На шахматной доске двойное царствование олицетворяется королем (каган) и ферзем (бек). Король находится в изоляции, охраняемый слугами, имеет мало власти и может совершать только одношаговые ходы. Ферзь, в противоположность ему, выступает самой могущественной фигурой, доминирующей на доске. Тем не менее утрата ферзя не означает конец игры, тогда как падение короля символизирует окончательный разгром, завершение партии.

Таким образом, двойное царствование отражает резкое разграничение между священным и мирским в хазарской психологии. Божественные черты кагана явственно проступают в следующем отрывке из Ибн Хаукаля [75]:

"Хаканство является исключительною принадлежностью известных семей. У хакана власть среди хазар только номинальная, и его только величают, когда входят к нему. Приходят к нему только по необходимости. При входе к нему входящий падает перед ним ничком на землю, поклоняется ему и становится вдали, пока хакан не разрешит ему приблизиться. Когда постигает их тяжелое событие или война, то они выводят хакана, и не взглянет на него ни один из тюрков или других соседних с ними кяфиров (неверных) без того, чтобы не поклонился и не удалился. И никто не воюет с ним из-за великого почтения к нему. Когда он умрет, и его похоронят, то не проедет ни один мимо могилы его без того, чтобы не спешиться перед нею и не поклониться праху его; и путник сядет верхом не прежде, чем скроется из виду его могила.

Повиновение их своему царю доходит до того, что, когда иной раз бывает необходимо убиение одного из них, а он бывает наиболее уважаем из них перед царем и занимает весьма значительное место при нем, и в то же время царь не желает его открытой казни, то приказывает ему самому убить себя, а тот удаляется в свой дом и кончает с собой.

Я уже упоминал, что хаканство есть принадлежность известных семей, не имеющих владений и богатств, но иногда бывают среди них богатые. Когда достается кому-нибудь хаканство, то ему присягают, не обращая внимания на его имущественное положение. Мне сообщил человек, которому я доверяю, что он видел на одном из их рынков юношу, продававшего хлеб; и они говорили, что если хакан их погибнет, то никого нет более достойного хаканства, чем он, разве только, что он мусульманин, а назначаются на хаканство только иудеи.

У хазар трон под золотым навесом изготовляется только для хакана; шатры хакана, когда разобьют их в случае необходимости в дороге, выше шатров царя, а жилище его в городах выше царского жилища. (58; 189-90) [76].