Тринити

Хулиганы успели несколько раз пнуть ногами близлежащих туристов, но в основном получилась куча мала. Только Мурат повел себя более-менее профессионально. Он встал в фехтовальную позу, и специфические движения руками крест-накрест без сабли повергли врагов в смятение. Так их еще никто не шугал. Какие-то выпады в пустоту, приседания, проходы приставными шагами. Пока нападавшие соображали, что означают эти пенки и тыканье руками перед собой, их повязали.

Начался допрос.

— Почему вы учинили драку, ведь нас явно больше? — любопытствовал Усов.

— Мы всегда бьем студентов, — ответствовали нападавшие.

— За что? — требовала более полного ответа Татьяна. — Мы же приехали помогать вам!

— Не знаем, — признался первый. — Просто так.

Ружье у бойцов пришлось отобрать, несмотря на честные ответы. Вечер был сорван. Больше всех пинков досталось старосте Рудику и куратору Замыкину.

— Я предупреждал, что любая пьянка неминуемо ведет к драке, проникновенно сказал Замыкин.

— Я буду говорить об этом в Лиге Наций! — пообещал Артамонов.

Пока остальные допрашивали «врагов», Татьяна пытала Рудика.

— Ну, куда он тебя ударил, куда?! — выставляла она вехи расспроса. Натупая на ботинки и хватаясь за штаны Рудика, она пыталась сделать его рану открытой.

— Туда! Туда! Отвяжись! — кряхтел, наклоняясь, Сергей и в такт поклонам зажимал место ниже пояса сразу обеими руками.

Нападавших отпустили с богом, сами тоже быстро свернули вещи и отправились по домам.

Стройная Люда оказалась рядом с Соколовым, Марина всплыла между Гриншпоном и Кравцом. Татьяна, ввиду некондиционности Рудика, утащила вперед маленького Усова с транзистором, и они до самой деревни так и маячили впереди, как брошюра и фолиант.

— А сколько тебе лет? — спрашивала Татьяна.

— Восемнадцать… будет… в следующем году, — отвечал ничего не подозревающий Усов.

— Ты хорошо сохранился, — похвалила его Татьяна. — Я подумала, ты какой-нибудь вундеркинд и тебя зачислили в институт после пятого класса ради эксперимента…

Но на околице студентов поджидал моторизованный отряд местных. Его успела собрать парочка обиженных. Гусеничный трактор с навесным оборудованием, да еще облепленный братками, во весь опор двинулся на городских. Братки, как неформалы, были обвешаны цепями от бензопил. Моргая дрожащими фарами, трактор загребал то левой, то правой гусеницей, крутился на месте, дергался то вперед, то назад — и как раз это создавало основную опасность — было непонятно, куда он попрет в следующую секунду. В свете луны вся эта сумятица походила на курскую дугу. Подмяв под себя пару пролетов плетня и деревянный тротуарчик, тракторист ухитрился отрезать от основной толпы студентов Татьяну и Усова и стал прижимать их к длинной стене какого-то заброшенного овина. Группа дрогнула, девочки соответствующим образом заорали, потому что, действительно, возникла опасность — улочка была узенькой, и раздавить Татьяну с Усовым, как цыплят, тракторист мог в один момент. Тут Рудик заметил, что с трактора упала связка каких-то железяк, он ощупал ее в полутьме и понял, что это запасные пальцы от траков. Рудик быстро размотал проволоку, схватил под мышку с десяток пальцев, переметнулся влево и в считаные секунды закидал нападавших удобными для метания железяками, которые, вращаясь в полете, по образу действия походили на снаряды со смещенным центром тяжести. Получалось что-то типа «гусеничные пальцы веером». Первый палец попал в фару, и та со вспышкой и легким дымком погасла. Второй и третий пальцы вызвали снопы искр от чирканья железа по железу в районе капота. От четвертого и так далее — затрещали буйны головы и другие части тел наездников, издававших ядреные маты вперемешку с охами и вздохами. При грамотном попадании пальцем было немудрено и урыть кого-нибудь насмерть. Слава богу, деревенские хлопцы оказались живучими. Они поспрыгивали с трактора и принялись стегать пространство цепями. От этого на фуфайках студентов оставались следы — своего рода пропилы. Наконец Рудик попал пальцем в магнето. Трактор заглох и медленно сполз в канаву с лопухами, величиной с трактор. Битва народов закончилась. Стороны разбежались в разные стороны.

Бабкины постояльцы постарались войти в избу как можно беззвучнее. Свет не включился. Вероятнее всего, ввиду экономии электроэнергии старуха выкрутила пробки.

Среди ночи неожиданно поднялся переполох. Кто-то в прихожей отхаркивался, орал и поносил старуху на чем свет стоит. Все, кроме хозяйки, выскочили посмотреть. А случилось вот что: Миша Гриншпон выполз в предбанник попить водицы и перепутал емкости, потому что пустая доёнка для питьевой воды стояла рядом с лоханью для помоев. Миша зачерпнул в темноте кружкой из стоящей ближе к нему посудине и с удовольствием втянул струю. Получилось очень смачно — помои оказались достаточно насыщенными. Миша онемел. Через секунду его уже вывочивало.