Тринити

К обеду, когда в желудке заныло, он подошел к корзине, но ничего там не нашел.

Корзина была пуста.

Он обнюхал все углы землянки, потом выскочил наружу и бросился обнюхивать все вокруг, но тщетно — знакомого запаха белка не вилось нигде вокруг, его не было и в помине.

Поняв всю невыполнимость затеи, Бек задрал голову высоко-высоко и завыл изо всех своих последних собачьих сил. Но никто ему не ответил на этот вой на земле, только слегка колыхнулось небо да прошумели рядом деревья.

Другая Россия, появившаяся октябрьской ночью из черной дыры, бесследно исчезла в той же самой энергетической черной дыре. Исчезла со всеми ее новыми парадоксами и старыми предательствами и изменами, начиная с первого когда одно княжество обошло остальные не силой, а сговорившись с Ордой, ушла со всеми своими нелепостями, с национальными вопросами, беспределом и прочей ерундой.

Завтра ей придется начинать все с белого листа.

Земным политикам еще не приходилось сталкиваться с подобным. Что с этим будет делать мир, никто не знал. Информационные агентства не спешили сообщать новость, боялись навлечь беду. Никто и впрямь не соображал, как поступить. Время замерло и потому стало отчетливо видеться и ощущаться, словно перед каждым выставили по огромному зеркалу.

Честно говоря, и я до сих пор не знаю, что с этим делать.

Прорехов тоже не знал. После инаугурации Артамонов пообещал ему, что официальная делегация во главе с президентом обязательно посетит регион, выдвиженцем которого являлся кандидат Макаров. Они даже время оговорили.

Прорехов ждал приезда президента Макарова, как ждут первого свидания. Волновался, нервничал, посматривал на часы. Он был как бы не сам по себе, а будто-то представлял регион — об указе о своем назначении он еще не знал. Это был сюрприз.

Прорехов готовил встречу в театре кукол. Он собрал туда весь цвет местности для представления его высокому гостю со свитой.

На сцене театра была устроена специальная подставка, постаментик для помещения на него специальной корзины — для обозрения президента.

Время выходило, а делегация все не ехала. Прорехов был возмущен поведением официальных лиц, особенно поведением Артамонова, который мог бы и позвонить, предупредить о задержке. Тут столько народу собралось!

Но никто не знал, что произошло вчерашней ночью в Кремле и куда подевалась корзина. Понятно, что встреча срывалась, но какая на фиг встреча, если срывалось все вообще! Вся жизнь срывалась!

Прорехов тоже ничего не знал. Его, как и всех остальных в стране, не посвятили в произошедшее. Но других это пока еще не касалось, а вот для Прорехова это начинало становиться комплексом. В конце концов он сказал себе, что если в течение часа делегация не появится, и все они не перестанут валять дурака, то он начнет встречу без них, без всякого президента и безо всякой его администрации, поскольку население собралось и ждать больше не намерено!

Понимая ситуацию, Артамонов вызвал меня и попросил срочно вылететь на запланированную встречу и от имени президента вручить Прорехову Указ о его назначении губернатором местности. Я взял сопровождение и отправился на вертолетную площадку.

Прорехов продолжал метаться по коридорам театра. В какой-то момент он зашел в буфет и, расстроенный, заказал бутылку виски. И под шумок всю ее выпил — так он решил отомстить за свое положение ожидающего.

Собравшийся народ терпеливо ждал гостей. Никому и в голову не приходило, что вместо гостей может последовать просто рассказ о текущем моменте. О случившемся трудно было догадаться, люди пять часов сидели в зале. Собралась вся элита, весь бомонд края. В партере сидело всем составом Законодательное собрание, депутатом которого с недавнего времени являлся Прорехов, рядом устроились представители районов, руководство города банкиры, журналисты, общественные деятели, знаменитые колхи, ветераны.

Прорехов покинул буфет и вышел на сцену. Он внимательно осмотрел первый ряд — его заполняли сплошь свои люди. Слева сидели отец и мать Прорехова, сестра Наташа, под руку с ней одномоментная сожительница Прорехова с двойней — Аркашей и Игнашей, бок о бок с ними пристроилась Улька, веселая и беззаботная, дальше влево дремал Паша Крепыш, уронивший голову на плечо Юры Цапы, а в центре ряда — мать моя! — в центре сидели Макарон с Артамоновым! Они в ожидании встречи весело общались с Ясуровой и Реной, придерживающей раскинутыми пальцами одной руки головы сразу обоих своих детей — как две октавы. Пятерня ей досталась явно от отца.

Прорехов вышел сказать людям, что Президента не будет и, типа, извините за беспокойство. Но, увидев Макарона, он одновременно и опешил, и обрадовался, что удержался от роспуска зала.

Подойдя к кромке сцены, Прорехов сказал:

— Так вы что, разыграть меня вздумали?!