Триумф и трагедия : Политический портрет И. В. Сталина : Книга 2. Часть 2

Трудности повсюду, а здесь еще этот откровенный вызов Запада. В Организации Объединенных Наций СССР — в глубокой изоляции. Хорошо, что есть право "вето” в Совете Безопасности. Сталин чувствовал, что началось тяжелое, неравное противоборство. Но он и не думал уступать. Он превратит страну в крепость. Провозглашенная антикоммунистическая "доктрина Трумэна” сделала, по мысли Сталина, невозможным принятие и "плана Маршалла”. СССР была крайне нужна экономическая помощь, и ее, возможно, можно было бы получить по этому плану, но ценой фактического контроля над советской экономикой. Сталин устами Молотова сказал на Парижском совещании (27 июня — 2 июля 1947 г.) "нет”. Видимо, "вождь” верно угадал цели этого плана, ибо позже Трумэн в своих воспоминаниях откровенно писал: "Маршалл своей концепцией выдвигал цель — освободить Европу от угрозы порабощения, которое готовит для нее русский коммунизм”⁸⁷. В общем, началась долгая "холодная война”. Французский политолог Лилли Марку, с которой мне довелось встречаться в Москве, справедливо пишет в своей книге "Холодная война”, что с 1946 года, почти десятилетие, продолжалась "эскалация, спираль напряженности которой неудержимо раскручивается как низвергающаяся вниз лавина, подчиняясь своей внутренней логике, не признающей здравого смысла”⁸⁸. А эта логика была такой, что Сталин видел выход лишь в ликвидации ядерной монополии США. Ценой колоссального напряжения к 1952 году в СССР было почти удвоено производство стали, угля, цемента по сравнению с довоенным уровнем, резко увеличено производство нефти, электроэнергии. Сталин не переставал утверждать, что абсолютный приоритет тяжелой промышленности является "постоянным законом” развития социализма. Сверхусилия в тяжелой индустрии, в науке создали предпосылки для рывка и в ядерной области. Сталин, как я уже говорил, поручил курировать все эти сверхсекретные работы Берии и еженедельно требовал доклада о состоянии дел.

Здесь существовала хорошая школа. Еще до войны идеи А.Ф. Иоффе, И.В. Курчатова, Г.Н. Флерова, Л.Д. Ландау, И.Е. Тамма дали возможность приступить к созданию первого уранового реактора. Затем работы были приостановлены. И лишь с 1942 года они широко развернулись под руководством Курчатова. Сталин торопил, торопил… Он приказал не жалеть средств для форсированной реализации программы. В фонде Сталина сохранился ряд документов-докладов, напоминающих о драматической "ядерной гонке”. Точнее — погоне за ушедшим в отрыв соперником. Например, такое донесение:

”По поручению Специального Комитета при Совете Министров СССР нами на месте в первой декаде октября месяца 1946 года проверено строительство спецобъектов Курчатова и Кикоина…”⁸⁹ Далее говорится, что приняты меры по ускорению этого строительства; количество работающих непосредственно на объектах доведено до 37 тысяч. Подписи под документом: С. Круглов, М. Первухин, И. Курчатов.

Почти одновременно С. Круглов и А. Завенягин докладывают Сталину и Берии, что для форсирования работ по продуктам атомного распада дополнительно привлечены специалисты-заключенные, осужденные на 10 и более лет: С.А. Вознесенский, Н.В. Тимофеев-Ресовский, С.Р. Царапкин, Я.М. Фишман, Б.В. Кирьян, И.Ф. Попов, А.С. Ткачев, А.А. Горюнов, И.Я. Башилов и другие⁹⁰

.

В декабре 1946 года советские ученые осуществили первую цепную реакцию, на следующий год запустили первый ядерный реактор, что дало основание Молотову заявить в ноябре 1947 года, что секрета атомной бомбы больше не существует. Летом 1949 года бьрто произведено испытание советской атомной бомбы; в 1953 году — термоядерного устройства. Наращиванию экономической и оборонной мощи была посвящена вся деятельность Сталина. Свое величие диктатор мог теперь поддержать только величием и мощью государства. Значительная часть ГУЛАГа была нацелена на оборонные работы. Часто правительственные задания многие министры начинали с "обычного” первого шага — обращались к Берии.

"Товарищу Берия Л.П.

Учитывая исключительную необходимость создания научно-исследовательской базы на востоке, прошу Вашего указания министру внутренних дел т. Круглову об открытии на площадке филиала ЦАГИ лагеря из числа заключенных сибирских лагерей в количестве 1000 человек.

23 июля 1946 года.

М. Хруничев”⁹¹.

Или еще более цинично:

"Товарищу Берия Л.П.

Для развертывания строительства прошу организовать еще лагерь на 5 тысяч человек, выделить 30 000 метров брезента для пошива палаток и 50 тонн колючей проволоки.

22 марта 1947 года.

А. Задемидко”⁹².