Тривейн

— Я уже сказал, что это не должно вас тревожить...

— Что ж, будем надеяться. Однако у меня есть еще кое-что, мистер Уэбстер. Мы должны сразу поставить все точки над "и"...

— Что вы имеете в виду?

— В основном это касается двух предметов, о которых я уже говорил Болдвину: сотрудничество и невмешательство... Для меня это весьма важно. Иначе я не смогу работать... Я не очень-то уверен в том, что сработаюсь с ними, — Тривейн сделал особое ударение на последнем слове, — но и без них вряд ли что-нибудь можно сделать...

— Иными словами, вы не хотите никаких осложнений... Думаю, что таких условий вам не может создать никто...

— Создать их можно, — возразил Тривейн, — а вот добиться на них согласия действительно трудно... Не забывайте, мистер Уэбстер, что я уже имел счастье поработать на этой кухне...

— Что-то я не совсем понимаю вас... Кто и каким образом будет вмешиваться в ваши дела?

— Меня смущают все эти категории: «секретность», «ограниченность», «сверхсекретность» и прочие тайны, связанные с работой комиссии...

— Ну, это чепуха! Со временем вы будете знать все.

— Но я хотел бы знать все уже сейчас, перед началом работы! Я настаиваю!

— В таком случае попросите об этом, и, думаю, ваша просьба будет удовлетворена... До тех пор, пока вы будете всех дурачить, к вам будут относиться с должной почтительностью. Более того, вам даже позволят держать в руках этот черный ящичек с тайнами!

— Нет, благодарю вас, пусть он остается на своем месте.

— Хорошо... Теперь давайте поговорим о завтрашней встрече с президентом...

Роберт Уэбстер говорил о процедуре аудиенции в Белом доме, и Тривейн понимал, как мало там все изменилось со времени его пребывания. Как и прежде, он должен был прибыть в Белый дом за тридцать — сорок минут до приема в Овальном кабинете. К президенту его введут через специальный вход — за это отвечал Уэбстер. Он не должен иметь при себе металлических предметов размером более кольца для ключей. Встреча будет ограничена во времени и может завершиться в любой момент: если, например, президент решит, что сказал все, что хотел, и услышал все, что ему требовалось... Тривейн кивал, понимая и соглашаясь. Деловая часть встречи окончилась, и Уэбстер заказал еще виски.

— Я обещал вам по телефону, — сказал он, — что кое-что объясню, и я весьма ценю вашу сдержанность: вы не спешите мне об этом напомнить.

— Не важно, мистер Уэбстер, ведь президент может ответить на любой интересующий меня вопрос...

— И вопрос этот — зачем он хочет вас видеть?

— Да.

— Видите ли, мистер Тривейн, тут все взаимосвязано. Именно поэтому вы знаете мой прямой телефон. Звоните, если понадобится, в любое время дня и ночи.

— Думаете, возникнет такая необходимость?

— Вряд ли. Но так хочет президент, а я предпочитаю с ним не спорить...

— Я тоже...

— Президент и в самом деле намерен поддерживать подкомитет и лично вас. Это главное. Но есть и другой аспект, о котором я хочу рассказать. И поймите меня правильно, мистер Тривейн: если я ошибаюсь, это будет лично моя ошибка — ни в коем случае не президента...

— Но вы ведь уже все обсудили? — внимательно посмотрел на Уэбстера Тривейн. — Отклонение, я думаю, будет минимальным.

— Конечно! Да вы не беспокойтесь: то, что я скажу, пойдет вам только на пользу... Как вы, наверное, и предполагаете, президент причастен к настоящей политической войне. И он весьма искушенный боец, мистер Тривейн. Он хорошо знает, что из себя представляет и сенат, и Белый дом — вся та государственная машина, с которой вам придется столкнуться. У президента много друзей, но, вероятно, столько же и врагов. Понятно, что лично он в этих боях не участвует, у него хватает сил на стороне. И он хотел бы, чтобы вы знали об этих силах, о том, что они станут вашими союзниками...

— Весьма признателен.

— Есть и еще одна тонкость, мистер Тривейн... Вы не должны стараться сами выйти на президента. Вашим посредником, так сказать мостиком, буду я...

— Надеюсь, этого не потребуется!

— Хочу вас предупредить вот еще о чем. Никто не должен догадываться, что за вами стоит вся мощь президентской власти, хотя вы получите ее, как только она вам потребуется...

— Понятно... Спасибо, мистер Уэбстер.

— Надеюсь, вы понимаете, что не должны упоминать имени президента, — на всякий случай добавил Уэбстер, дабы у Тривейна не осталось ни малейших сомнений в отношении сказанного.

— Понятно.

— Ну и прекрасно. И если он завтра коснется этой темы, скажите ему, что мы уже все обговорили. Можете и сами сказать, что знаете о его предложении, что весьма признательны, ну и так далее.

Уэбстер допил виски и поднялся из-за стола.

— Бог мой! Еще нет половины одиннадцатого, а я скоро буду дома! Жена глазам своим не поверит! До завтра, мистер Тривейн!

С этими словами он пожал Тривейну руку и пошел к выходу.

— Всего доброго, мистер Уэбстер!