Трое

Она так и стояла на кухне, прислонившись к буфету и уткнув нос в пустой стакан. Маню обнял ее, шепнул: «Иди ко мне…» Они не раздеваясь легли на диван, и он стал ласкать ее, медленно и осторожно, чтобы не спугнуть. Пусть расслабится, снова почувствует желание, как в клубе, иначе будет неинтересно. Как бы все ни вышло, пусть у Нины останется о нем хорошее воспоминание. Эмманюэль не был ни наглецом, ни грубияном и придавал большое значение впечатлению, которое производит на окружающих. Он хотел нравиться, всегда и всем.

Когда Маню спускался по лестнице, Нина думала: «Какой же он красивый, ужасно красивый!» Она чувствовала, видела, обоняла его желание, животную страсть, и это ее до смерти пугало. Она понимала, что уйдет из этого дома другим человеком, расставшись со своей невинностью. Господи, страшно даже подумать, что сказали бы Адриен и Этьен, увидев ее здесь с ним. Этьен будет в ярости, что кто-то чужой прикасался к ней, но виду не подаст, спрячется за саркастическими насмешками. Адриен улыбнется той самой – загадочной – улыбкой, которую она так и не сумела расшифровать за долгие годы их дружбы. Нине не хватало общения с друзьями, но она прогнала их из своих мыслей, как назойливую навозную муху.

Эмманюэль взял ее за руку, и она почувствовала исходящий от него жар. Он лег на спину и легко, как перышко, уложил ее на себя, снял платье, расстегнул лифчик. Нина отдалась на волю Маню, признавая его первенство в любовной игре, и только постанывала, чувствуя поднимающуюся из живота волну жара. Маню лизал ее ушную раковину, покусывал мочку, пробуждая разные части тела, без слов объясняя, как одно связано с другим.

Как-то раз, ночью, она тайком от Этьена и Адриена посмотрела порнофильм. Сначала проверила, достаточно ли крепко они спят, и зажала в руке пульт, готовая в любую секунду переключить канал. Лучше умереть, чем попасться! Нина убрала звук и как завороженная смотрела на влажные распахнутые промежности. Мерзкие на вид, но и завораживающие. Актеры не ласкали друг друга, о любви речи не было, одна голая механика. Колбасный фарш. Бойня. Холодильная камера мясника.

На следующий день Нина сказала мальчишкам:

– Сегодня ночью я смотрела порнушку. Это было ужасно.

– Заткнись! – рявкнул Этьен. – Не хочу ничего знать о твоей сексуальной жизни!

– Но ты же описываешь мне сиськи твоих подружек!

– Это другое дело.

– Почему это?

– Ты – девушка.

Адриен застенчиво улыбнулся.

Эмманюэль долго ласкал Нину, время от времени спрашивал: «Все хорошо?» – лицо у него было красное и потное, как у сумасшедшего. Она молча кивала. Да.

Он встал и погасил свет. Сделал это ради Нины, щадя ее стыдливость. Он быстро и ловко снял с девушки спущенные до живота платье и лифчик, разделся сам, выпустив на волю свой запах, смесь одеколона с потом. «Какой он тяжелый…» – подумала она, почувствовав прикосновение языка и пальцев, и испытала желание, смешанное с отвращением, удовольствие и гадливость. Ей захотелось убежать, вернуться в детство, снова стать ростом с белый деревянный заборчик перед домом деда. Эмманюэль вошел в нее осторожно, она почувствовала боль и перестала дышать. Он запыхтел, потом сжал руки в кулаки, выгнулся, выдохнул: «Я слишком сильно тебя хочу!» – и все закончилось. Маню лежал неподвижно, дыша Нине в шею, потом снял резинку, шепнул: «Отдохни, и продолжим…»

«Так вот из-за чего вертится земля, ради чего пишут песни. Придется переписать слова», – подумала Нина.

* * *

Адриен снова и снова прокручивал в голове страшные события. Он заливал бензин в белый «Рено 5», когда мимо заправки пронеслась пожарная машина, завывая сиреной. Он в этот момент смотрел на цифры на экране автомата, ему хотелось поскорее освободиться, вернуться в палатку и дочитать увлекательный роман.

Красный грузовик остановился метрах в трехстах, но водитель не выключил сирену, и Адриен оглянулся – со всех сторон бежали люди, – и тут хозяйка «Рено 5» сказала: «Я только что проезжала мимо, кто-то сказал, что сбили почтальона, кошмарное зрелище!» Адриен сразу понял, что она говорит о Пьере, ему был прекрасно известен маршрут старика. Нижний квартал Ла-Комели – его участок.

Накануне Адриен ужинал у Бо, потому что Эмманюэль уехал в Сен-Тропе. После первого раза Нина с ним не расставалась, дошло до того, что она перестала отвечать на вечерние звонки Этьена. Адриен спросил: «Ну что? Как все было? Ты его любишь?» Нина уклонилась от прямого ответа, сказав лишь: «Так себе… Нечего рассказывать…» Адриену эти слова показались неуместными, почти неприличными, он захохотал, и Нина его поддержала.

Они втроем сидели за столом в саду, и Пьер вдруг пожаловался: «Все тело болит… Старею…» – сказал он и улыбнулся.