Трое из океана

— Поговори с отцом. Пусть замолвит словечко в отделе кадров. Ведь в ваш почтовый ящик не каждого берут. А с Сергеем Петровичем там считаются, верно? Только проси от себя. Он на меня дуется, не знаю, почему.

— Хорошо, — охотно согласилась Лида. — А теперь поцелуй меня еще раз. Нет, вот сюда…

На следующий вечер Александр просил:

— Расскажи мне, с кем ты проводишь день? Кто вместе с тобой работает?

— Ну, Саша, у нас там полно народу. Зал большой.

— Наверное, и молодых людей много?

— Уже ревнуешь? — довольная силой чувства, которое она внушала мужу, кокетливо улыбалась Лида. — Нет, молодежи мало. Все больше старики.

— А этот, носатый, Павлищев, что ли, тоже с тобой сидит? Даже рядом? Вот видишь… Как он на нашей свадьбе облизывался! Сразу видно — жуткий бабник.

— Ой, Саша, да кто ж на такую обезьяну посмотрит? Не смеши меня!

— Не смеши… — ворчал Александр. — Я, Лидочка, не ревную тебя к нему, конечно, но все, знаешь, как-то неприятно думать, что он целый день рядом с тобой. Глаз, поди, не сводит… У тебя на столе телефона нет?

— Нет. Телефон у Павлищева. А что?

— Какой номер? Хоть и неприятно, что он трубку поднимет, но иначе тебе ведь не позвонишь.

— Знаешь, Сашок, наши телефоны засекречены, — смущалась Лида.

— А если срочное что-нибудь, очень важное. Вдруг авария с моей машиной случится, в больницу попаду…

— Что ты говоришь, Сашенька! — пугалась Лида. — Ну, в случае чего… звони по телефону 2–34–46. Только не называй себя, не говори, откуда звонишь. Я тебя по голосу узнаю.

— Понятное дело. Будь спокойна, не подведу. Это я так, на аварийный случай.

Еще через день Александр, посмеиваясь, говорил жене:

— Воображаю, как у вас поджилки у всех трясутся, когда главный конструктор является. Грозный ваш начальник?

— Это Рампиловский-то? Наоборот, очень вежливый, выдержанный такой. Со мной, мелкой сошкой, и то за руку всегда здоровается. Как-то пришла я к нему в кабинет…

— Ты у него даже в кабинете была? Ай да Лидок! — с уважением качал головой Александр. — Вот где роскошь, верно! Мягкая мебель, ковры, цветы, диваны…

— Ничуть. У него очень простая обстановка. Вот так стол стоит, вдоль стен — стулья в два ряда, а здесь — сейф.

— Не сейф, наверное, а страшилище? Я как-то, Лидочка, кино смотрел. Заграничный фильм. Так вот там понакручено на сейфе… Звуковая сигнализация — только тронь дверку, заревет, будь здоров! Световая сигнализация, киноаппарат — фотографировать каждого, кто открывает сейф, фотоэлементная защита…

— На сейфе Рампиловского тоже какая-то штучка наверху. С глазком.

Наступил вечер, когда Горюнов спросил жену:

— Слушай, Лидок, но что ж это за предприятие у вас? Ехал я вчера мимо: тройная вахта, охрана на вышках, пулеметы, прожектора, собаки…

— Сашенька, — умоляюще сказала Лида. — Не спрашивай меня. Это совершенно секретно. Я и так слишком разболталась с тобой.

Горюнов отодвинулся от жены. При слабом свете ночника Лида увидела нахмуренное лицо мужа.

— Как хочешь, Лида, — ледяным голосом сказал Александр. — Дело твое. Можешь и не говорить. Мне вообще-то это ни к чему. Просто хотелось знать, где работает жена. Но как-то дико слышать от тебя, самого близкого человека на свете… — голос Александра задрожал, — …такие слова. Ты что ж, мужу не доверяешь? Но тогда как жить с человеком, которому не веришь, от которого надо в чем-то таиться? Наконец, ты же знаешь, я сдал документы на проверку, скоро сам буду работать у вас. Так в чем же дело? Когда я ухаживал за тобой, помнишь, я не спрашивал ни о чем. Но теперь другое. Я муж. А между мужем и женой не может быть никаких секретов. Ты хочешь, чтобы я не знал, где работает моя жена, с кем дружит, что делает…

— Но, Сашенька, пойми, это ж не мой секрет, — сквозь слезы сказала Лида, — это государственная тайна!

— А! Подумаешь, «государственная тайна». У нас привыкли туман напускать, играть в секретность. Наверное, всего-навсего заводишко какой-нибудь артиллерийский или танковый полигон.

— Нет…

Лида молча плакала.

— Что с тобой, ты плачешь? — вдруг переменил тон Александр. Куда девалась его суровость! В голосе зазвучало глубокое раскаяние. — Прости меня, Лида, голубка! Зря я тебя расстроил. — Горюнов нежно обнял жену за плечи, жаркими поцелуями осушил ее глаза. — Ну, не буду больше, не буду. Вот никак не думал, что такой пустяк тебя взволнует. Да провались оно все на свете! Было бы из-за чего слезки лить! Мне просто обидно показалось, что ты со мной не откровенна, вот я и начал настаивать. Конечно, глупо это, признаюсь…

Лида не выдержала, тоже обняла мужа. Примирение состоялось полное.

В конце дня Александр вернулся из гаража веселым, добродушным, как всегда.

— Видишь, Лидусь, — мягко упрекнул жену Горюнов, — ты вчера целую сцену мне закатила, а ребята в гараже сами все рассказали.

— В каком гараже?

— В вашем. Вернее, ребята из вашего гаража. Мы на погрузке встретились. Они ведь знают, что я перейду к ним, и рассказали: у вас при научно-исследовательском институте экспериментальный ракетодром, на нем испытываются межконтинентальные баллистические ракеты. Только и всего.

— Только и всего?!