Трое из океана

— Освоившись, вербуйте надежного агента из числа сотрудников института. В случае невозможности — проникайте на ракетодром сами. План предусматривает оба варианта. Если скрытое фотографирование чертежей исключено, разрешается похищение их, даже со взломом сейфа. В подлиннике или в копии, но чертежи радиотелеметрической аппаратуры советских межконтинентальных ракет должны быть у меня в руках! — властно подчеркнул Зукроу.

Дрю послушно склонил голову и обнаружил при этом морду дога на своих коленях, потеки его слюны на брюках, но не осмелился оттолкнуть пса, боясь вызвать недовольство шефа.

— Назад, Маф! — приказал Зукроу, заметив легкое движение Дрю. — Ложись! Без чертежей вам незачем возвращаться в Штаты. Зато после выполнения задания на ваше имя будет открыт счет…

Зукроу пододвинул к Дрю банковский чек, выписанный на «Гаранти траст». У Дрю перехватило дыхание: в чеке была обозначена сумма впятеро больше той, о которой он мог только мечтать.

— Сэр, я выполню ваш приказ! — торжественно, как клятву, произнес Дрю, вскочив со стула.

— Надеюсь. И да поможет вам господь бог достойно послужить величию Америки! — прочувствованно заключил Зукроу.

«Главное — послужить себе», — подумал Дрю.

Кивком головы шеф дал понять, что аудиенция окончена.

К звездам

Коренной ленинградец, конструктор Сергей Петрович Стрельченко большую часть жизни провел в родном городе. Работал он там сначала на знаменитом Кировском заводе, затем в одном из научно-исследовательских институтов правобережья Невы. Не покинул Стрельченко Ленинграда и в жестокую 900-дневную блокаду. На восток эвакуировались лишь жена и Лидуська.

Схлынула военная гроза, Стрельченко приехал за семьей, которая обосновалась к этому времени в Сосногорске, и застрял в нем. Опытный конструктор, он сразу же получил здесь лестное приглашение и дал согласие на новое назначение.

С годами Сергей Петрович привык к Сосногорску, но навсегда сохранил сердечную привязанность к Ленинграду. Альбом с великолепными цветными фотографиями одного из красивейших городов мира стал в семье Стрельченко реликвией.

Отец знал в Ленинграде каждый уголок. Лида, ребенком вывезенная на восток, не помнила почти ничего. Детская память сохранила только неясную слитную картину, в которой мешались гранитные набережные Невы, тенистые бульвары и парки с их чугунными решетками художественного литья, острые шпили Петропавловской крепости и Адмиралтейства. Ярко запечатлелись в сознании девочки лишь вздыбленные кони Клодта на Аничковом мосту.

Зеленые сопки, окружавшие Сосногорск, казались Лиде родными. Ленинград был туманным прекрасным сном далекого детства.

Сергей Петрович очень любил свою единственную дочь и с самого раннего возраста взял ее воспитание в свои руки, чтоб оградить от «телячьих нежностей» матери, как он выражался. Елене Афанасьевне пришлось ограничить свои заботы питанием, лечением и нарядами дочери. Духовным же развитием девочки целиком занимался Сергей Петрович.

Лида была еще девочкой, а отец уже рассуждал с ней о серьезных вещах. Когда она выросла, поступила копировщицей в тот же институт, где работал и он. Сергей Петрович решил, что Лида обязана полностью знать трудный и тернистый путь исканий, которым люди пришли к созданию ракет.

В долгих вечерних беседах Сергей Петрович профессорским тоном рассказывал Лиде об основах ракетной техники. Сначала девушке казались очень скучными все эти схемы, разрезы, детали, но постепенно она заинтересовалась ими, начала понимать, для чего нужны чертежи, которые она аккуратно копирует в бюро.

— Ты уже знаешь, Лидусь, — поправляя очки в золотой оправе, говорил отец, — что человек смог создать управляемый снаряд только после изобретения четырех вещей.

— Ракетных двигателей, электронных приборов, сервомеханизмов и радиолокаторов, — на лету подхватывала Лида, загибая пальцы правой руки, сияя в ожидании похвалы.

— Верно, — одобрительно подтверждал Сергей Петрович, любовно глядя на дочь. — Головка у тебя смышленая. Но ты не представляешь себе, каких трудов потребовали эти изобретения! Сколько открытий понадобилось в разных областях науки!

— В каких же это, папа?

— В химии, аэродинамике, металлургии, радиотехнике… Возьмем одно только топливо. Мы, конструкторы ракет, требуем топливо наименьшего объема. Инженеры говорят, что оно не должно быть слишком вязким, иначе его не прокачать насосами. Термодинамики заявляют, что топливо должно загораться сразу. Двигателисты добавляют, что надо максимально снизить температуру сгорания топлива, чтобы облегчить охлаждение двигателя. И все сходятся на том, что топливо обязано быть очень энергоемким. Вот сколько требований! Попробуй сочетать их вместе! Мудрено?

— Мудрено.

— Наши химики все время ищут наилучшее топливо. Пока нет выгоднее фтора и металлоорганических соединений с добавкой алюминия. Но вот мы добыли топливо. А как подать его в камеру сгорания двигателя.

— Ну, папа, это-то уж, наверное, довольно просто. Ты мне прошлый раз рассказывал насчет сжатого воздуха и пороховых зарядов.