Трое на пути в Хель-гейт

Отец поглядел на маску Изиды.

— Это возможно только с Ее согласия. Владыки могут входить туда невозбранно, но вам требуется разрешение. Хотя похоже, ты его уже получил. Однако…

Он глянул на Кэти и Толумана.

— Речь идет об изменении реальности. Будущее всегда ветвится, и обычно два варианта являются наиболее вероятными. Насколько я понимаю, новая линия развития еще не оформилась окончательно. Например, в мое время на Земле одной возможностью был объединенный мир, а другой — война. Безответственность политиков привела к войне. Каковы варианты сейчас? Я не должен напрямую вмешиваться в ход событий, поэтому твое мнение, Матвей?..

Любит отец метод Сократа: задавать вопросы, чтобы ученик сам находил ответы… Думай быстрее!

— Первый вариант, — сказал он, стараясь сохранить невозмутимость. — Если меморандум Варламова будет реализован, то вокруг Великой северной магистрали рано или поздно возникнет демократическая федерация, и со временем большинство стран мира вольется в нее. Возможно, наступит золотой век человечества. Второй вариант, к сожалению, более реален… Меморандум не удается реализовать. Происходит политическое сближение Китая, Третьей российской империи и подпавших под китайское влияние Североамериканских Территорий. Формируется мировое тоталитарное государство с культом Трехликого. Века тьмы.

Кэти фыркнула: — Как-то не считала себя спасительницей человечества.

А Толуман покачал головой: — Может быть и так.

Отец поглядел в окно на блистающее море.

— Картина сложнее, но пока мне добавить нечего. Человеческая природа не стала лучше за истекшие полвека. Однако можно уравнять шансы, положив что-то на другую чашу весов. Кэти, ты должна поговорить с Изидой, и если тебе разрешат, мы отправимся в Исейон.

— Как я могу говорить с… древнеегипетской богиней? — удивилась Кэти.

Отец улыбнулся, впервые за сегодня:

— В Древнем Египте ее почитал давным-давно. Сейчас она носит другое имя, которое пока скрыто. Но она одна из Владык, так что говори с нею почтительно, хотя и у тебя королевский вид. А как?.. Любая вещь в Саду открывается гранями в иные измерения пространства и времени. Обратись со своей просьбой к маске Изиды и увидишь, что она перестанет быть маской. А мы должны выйти: только женщина может говорить с Изидой лицом к лицу, как и в древних мистериях.

Кэти возмущенно огляделась, но потом махнула рукой.

— Ладно. Если уж я была готова продать свою душу…

Отец поднялся: — Идемте. Сад учит скромности. Есть вещи, которые открываются только женщинам. И наоборот.

Молча посидели на веранде. Многоярусные облака наплывали с моря и, как всегда, в них приоткрывались фиолетовые и синеватые бездны. Через некоторое время отец встал: — Можно вернуться.

Опять вошли в кабинет. Странным ароматом веяло в воздухе, а у Кэти был потрясенный вид. Она как изваяние застыла в кресле, подавшись вперед. Отец позвонил в колокольчик, и вскоре вошла мама с бутылкой вина и бокалами на подносе. Налила Кэти полный бокал.

— Выпей. Общение с Владыками порой трудно перенести.

Та выпила, ляская зубами о стекло, вино стекало по подбородку. Мать вытерла его платочком и налила еще, но Кэти отстранила бокал.

— Не надо. Не хватало явиться туда пьяной… Нам разрешили посетить Исейон.

Она повернулась к Матвею: — Извини, я не стану ничего рассказывать. И не спрашивай ты.

Толуман отпил вина (им налили по половине бокала) и покачал головой. Да, такого на Земле не найти. А отец что-то помрачнел.

— Я отлучусь ненадолго, — сказал он, — и вылетаем. Лучше на твоем глайдере, Матвей.

Они спустились и постояли у дома. От каменной кладки веяло теплом, волны шелестели по разноцветной гальке. Наконец появился отец в накинутой куртке.

— Неизвестно, какая там погода, да и время года. Матвей, давай поведу я. Даже твой «Аргос» не найдет Исейон.

Полетели на север. Вызвав легкую грусть, внизу проплыли здания на месте Феодосии.

— Дальше идут вариации ландшафта на тему степей, — пояснил гостям отец. — Из городов, по-моему, сохранена только часть Киева и еще места, связанные с Гоголем и Шевченко. Но нам в другую сторону.

Равнина стала уплывать вниз, и вскоре вокруг остались только многоярусные облака. Никогда не забирался в глайдере на такую высоту. Снова стали открываться синеватые и фиолетовые провалы в головокружительную глубину.

— Это проекции иных измерений Сада, — объяснил отец. — Нам они недоступны, но Исейон существует и в трехмерных мирах. Кэти, ты теперь отчасти посвященная и должна почувствовать его.

Та бледно улыбнулась. — Да, — сказала она. — Нам туда.

Она указала на провал, ведущий будто в раковину из голубоватого перламутра, унизанную жемчугом. Отец кивнул и направил глайдер в ее сердцевину.

— Ты обрела новые способности, — улыбнулся он. — Свидание с Изидой не проходит бесследно.

— Прожила бы и без него, — хмуро ответила Кэти.

Жемчужины превращаются в облака, те стремглав пролетают мимо. Ощущение головокружения, радуги чистейших цветов загораются и пропадают вокруг.

— Исейон! — объявляет отец.

— Ну и ну, — выдыхает Кэти.