Трое на пути в Хель-гейт

Воздух в двухстах метрах справа замерцал и возник серый глайдер. Цапли с шумом поднялись в воздух. Дверца откинулась, но Матвей не выходил, указывая на что-то за спиной Толумана. Он оглянулся…

Две точки приближались над степью, быстро вырастая в силуэты глайдеров. Выходит, за ним следили тщательнее, чем думал — глайдеры явно сопровождали поодаль, а теперь включили форсаж.

Несмотря на жару, тело пронизал озноб — наверное, от ставшего ледяным камня на груди. Толуман кинул парализатор на тело Шэнли и побежал к глайдеру Матвея, а тот повел машину навстречу. Толуман ввалился на ходу, и дверь тут же опустилась.

— Наверняка у них оружие дальнего боя, — выдохнул он. — Скорее к точке перехода.

Матвей покачал головой, сохраняя невозмутимость.

— Не успеем, — сказал он, и тут же вокруг глайдера заструилось слабое мерцание.

У атакующих глайдеров понизу корпусов сверкнули синие разряды. Легкий толчок и… ничего. Зато одна из машин вдруг встала на дыбы, вспорола кормой землю и упала на бок, тут же скрытая рыжими клубами пыли. Другая сильно закачалась, но приземлилась не так резко.

— Режим «зеркало», — сообщил Матвей. — Им достался их же заряд, а электронику вырубило. Хорошо еще, не разбились.

Толуман перевел дух: — Давай убираться отсюда.

— Да уж, — согласился Матвей. — К тебе кто-то проявляет нездоровый интерес. Узнал что-нибудь?

— Это при Кэти. Касается прежде всего ее.

Глайдер взмыл над озером и направился к холму со срезанной вершиной. Потемнело, а внизу стала закручиваться уже знакомая белесая спираль.

— И так можно войти или выйти в любом месте? — спросил Толуман.

— Нет, конечно. Базовая конфигурация охватывает Землю в форме октаэдра, но точки перехода распределены по ней… в общем, это сложно. Часто они отмечены какими-нибудь сооружениями, древние хорошо чувствовали места силы.

Ощущение падения, а затем их окутывает серая пелена. Перебои сердца, тоска сдавливает грудь.

— Серая зона? — удивляется Матвей. — Мы вроде без посторонних.

Глайдер покачивается на опорах — автопилот совершил посадку. Медленно светает. Матвей оглядывается. — Ни хрена себе, — говорит он.

Глайдер стоит на голом каменистом берегу, впереди простирается маслянистая гладь озера. Не особенно большого, на другой стороне тоже холмы и тоже ни признака растительности. Серое небо пересекает пульсирующая золотая арка, по горизонту выступают лиловатые зубцы гор… а ведь знакомых.

— Мы недалеко от Индигирки, — голос Толумана немного осип. — На берегу озера, над которым ты совершаешь переход. Только ни мха, ни травинки, растительности вообще нет.

— Аргос, где мы? — спрашивает Матвей. И после молчания качает головой. — Ну и ну, информация заблокирована.

Какое-то движение справа. Толуман поворачивается… эх, «Сайги» нет!

К ним приближалась долговязая фигура в белом. Когда подошла к глайдеру, Толуман забыл дышать. Не человек! В полтора раза выше него, а в лице некая чуждость, хотя черты вроде обыкновенные. Матвей поднял дверцу.

— Здравствуйте, Румата, — вежливо сказал он, а Толуман опомнился и задышал снова. Слава богу, знаком Матвею.

— Здравствуйте, — ответил тот и поглядел на Толумана. Глаза, как розоватые льдинки.

— Толуман, — представил его Матвей. — Муж Элизы.

— Весьма приятно, — холодно сказал Румата, хотя приятных чувств, похоже, не испытывал. Есть ли у него чувства вообще?

Он сел на валун рядом с глайдером, однако голова все равно возвышалась над машиной. Толуман поежился: в кабину задувал холодный ветер, это вам не жаркая пустыня близ Ордоса. Но Румата, похоже, не испытывал неудобств.

— Я вас задержал, — начал он размеренным голосом, — чтобы лучше уяснить ваши намерения. И сопоставить возможную пользу с негативными последствиями ваших действий. Я обеспокоен последними из них.

— Применение режима «зеркало»? — спросил Матвей. — Думаю, никто не погиб. А без этого нас захватили бы в плен.

— Тебе не обязательно было появляться там, пускай твой родственник выпутывался бы самостоятельно. А теперь о наших технологиях могут узнать больше.

Обидно сквозящее в голосе пренебрежение… А ведь русский язык визитер знает хорошо.

— Вряд ли люди в глайдерах что-то запомнили, — спокойно сказал Матвей. — Кратковременная память стирается от разряда парализатора. И записи электронных устройств тоже.

— А если за вами наблюдали с летательного аппарата? Я не собираюсь это проверять, надеюсь, что главное ты понял. О даймонах и Саде люди должны знать, как можно меньше. Так вышло, что ты с сестрой родились и получили воспитание в Саду, но вы слишком активно вмешиваетесь в дела земного мира.

Толуман наконец не стерпел холодного поучающего тона:

— Не согласен. Даже смутное осознание Сада или Хёрая, как называют его в Японии, вдохновляет и влечет ввысь. Если вас как-то заботят судьбы нашего мира, вы должны учесть это.

Румата пристально и уже не так холодно поглядел на Толумана.

— Это интересная мысль, — сказал он. — Как-то не приходило в голову, хотя мы, конечно, не люди. Надо будет просчитать.