Трое против Пинкертона

Постепенно разговор сместился от неосведомленный наивности Ивана к политическим событиям в Америке, в которых Иван мало что понимал. Речь шла о профсоюзах, забастовках и стачках и том, как можно применять американский опыт здесь на предприятиях и фабриках России. Трегубов вздохнул с облегчением, когда, как ему показалось, про него забыли. Он старался больше слушать и наблюдать, вспомнив советы Павла. Может быть или Евгений, или Станкевич и есть тот самый эмиссар, который должен объединить все кружки. Исходя из предположения Ивана о внешнем виде евреев, Станкевич вполне мог оказаться Беркманом, о котором говорил Алексей.

Было ещё не поздно, когда все стали собираться, договорившись встретится через неделю. Одеваясь, Иван услышал шепот в соседней комнате, который он принял на свой счёт.

– Ты в нём уверен?

– Был, но сейчас уже нет.

Трегубов вышел на мороз и поежился, когда тот сразу стал кусать его за нос. Он осмотрелся и нигде не заметил извозчика. Придётся идти пешком. Благо недалеко. Иван, пошел домой, перебирая в голове события дня. Пока он мог только сказать себе, что до понимая происходящего ему ещё далеко. Он не верил, что жандармы замешаны в убийстве, но эти анархисты тоже не очень похожи на убийц, скорее на досужих болтунов. Хотя кто их знает. Иван почувствовал, как зачесалась спина и обернулся. По пустынной улице следом за ним шёл человек. В темноте было сложно понять кто это. За ним следят? Иван вспомнил, что за Алексеем следили в Петербурге. Он свернул за угол и притаился, ожидая, что человек пройдёт мимо. Но никто не проходил. Трегубов устал ждать и начал замерзать, он вышел на улицу и столкнулся нос к носу с тёмной фигурой. Фигура странным образом вскинула руки к лицу. Чтобы спрятать его, остаться не узнанным? Иван сделал шаг вперёд.

Питтсбург, Пенсильвания, март 1892

Приглушенная закрытыми дверьми музыка проникала в кабинет особняка, как и отдаленные голоса гостей, однако мужчины, сидевшие в мягких и комфортабельных креслах с бокалами в руках, были полностью поглощены разговором. Один из них имел круглое и немного плоское лицо, обрамленное небольшой бородкой и большую залысину на лбу. Выражение его лица выглядело тревожным. Эндрю Карнеги было пятьдесят шесть лет. Его рассеянный взгляд блуждал по лицу более молодого собеседника, с холодными жесткими глазами. Генри Клей Фрик был моложе своего делового партнера на полтора десятка лет. В двадцать лет Фрик основал компанию по производству кокса, а уже в тридцать стал миллионером. Затем познакомившись с Эндрю Карнеги он возглавил, принадлежавшую Карнеги, крупнейшую в Америке, сталелитейную компанию «Карнеги Стил Кампани». У Генри Фрика было две страсти: бизнес и произведения искусств. В обеих он не признавал границ и упорно шёл к своим целям. Он был одним из самых богатых людей Соединенных Штатов, а также обладал коллекцией, в которую входили произведения Тициана, Моне, Ван Гога и многих других художников.

В то время, как амбиции Фрика в бизнесе только росли, Карнеги достиг возраста, когда ценности жизни начинают меняться. Два года назад вышла его статья о богатстве, наделавшая много шума в Северной Америке. Карнеги утверждал, что в жизни успешного бизнесмена должно быть два этапа. Первый этап – это накопление состояния, и второй этап – это его распределение на благо общества. Было, очевидно, владелец «Карнеги Стил Кампани» считал, что находится уже на втором этапе. Разница жизненных этапах двух партнеров фактически и являлась причиной их спора, происходившего сейчас в доме Карнеги за закрытыми дверьми.

– Зачем Вы пообещали профсоюзу увеличение фонда заработных оплат на шестьдесят процентов? – холодно поинтересовался Фрик.

– Послушайте, Генри, мы же отвечаем за этих людей, тем более доходность предприятия в Гомстеде позволять это сделать.

– Я с Вами не согласен, Вы можете сколько угодно тратить деньги на благотворительность, на создание публичных библиотек и чего-то там ещё, но в бизнесе нет места благотворительности, иначе это не бизнес. И Вам ли не понимать этого!

– Генри, я всю жизнь зарабатывал на инновациях, на новых способах выплавки чугуна и стали, на новых разработках, на изобретении спального железнодорожного вагона. Зарабатывать за счёт несчастья других людей не мой стиль. Тем более, что прошло ещё не так много времени после наводнения в Джонстауне. Все хорошо помнят, кто построил эту плотину и городской библиотекой не загладишь вину в гибели двух тысяч невинных душ.

– Так вот в чём дело! Хотите, чтобы Вас помнили только хорошим.

– А кто этого не хочет, Генри?

– Мне всё равно! Наводнение – это не наша и не Ваша вина. Так распорядилась судьба. Никто не ожидал, что ливни могут идти столько дней. Такого никогда не было никогда ранее и не было после. И это не имеет отношения к вопросу, который нам нужно решить. В отличие от Вас, я не считаю предприятие в Гомстеде достаточно прибыльным, оно требует реорганизации.