Трое в «копейке», не считая зайца Митьки

Неугомонный С. С. (он тоже почувствовал волю, вырвавшись из ритма столичной жизни) рассказывает нам о самогонных заводах в Налибокской пуще, мимо которой нам предстоит проезжать. У него по этому поводу написана целая статья. «Самогонные рабы» за два доллара в сутки и «фломастер» — пластиковую бутыль с самогоном — горбатятся на своих хозяев. О незаконном производстве знают и милиция, и местная власть, но ничего не предпринимают.

Тема оказалась интересной для всех…

10.20. Переезжаем реку Неман (Нёман). Чуть севернее ее в 1812 году переходили войска Бонапарта — пятьсот тысяч человек, говорящие на двунадесяти языках европейских народов. Из всего Наполеонова воинства обратно через Неман переправилось всего семьдесят пять тысяч человек. Однако человечество ничему не научилось — ни в ту пору, ни в последующие времена…

10.30. Проезжаем поворот на Щучин. В 1978 году А. К. — выпускник военно-политического училища — здесь проходил стажировку в ОБАТО (отдельный батальон аэродромно-технического обслуживания) в должности заместителя командира роты охраны по политчасти. Уехал сюда, по его словам, на второй день после свадьбы. Может быть, потому, вернувшись через два месяца, радуясь счастливому возвращению, и положил начало первому сыну — Ивану. Сегодня тому уже двадцать три года…

Справа от дороги наблюдаем сенажные башни, напоминающие то самое, чем и зачинаются дети. Вспоминаем шутки, которые отпускались в адрес возводимой в Свердловске в годы перестройки телебашни (так и не достроенной до сего дня). Уж она-то точно была моделью гигантского… того самого. Сенажные башенки по сравнению с нею, как упомянутые органы пигмеев… Эти фантазии очень далеко могут завести нашу временно холостяцкую компанию, однако ушастый моралист Митька вовремя напоминает:

— Договаривались же! Ни слова о политике!

При чем здесь политика, не совсем ясно, однако все стыдливо умолкают. А самый интеллигентный из нас — В. П. (Заяц Митька: «Это он сам так считает»…), чтобы разрядить обстановку, сочиняет:

Пусть будет жребий мне счастливый дан,Чтоб возвратился я на свой диванИ, вспоминая эту красоту,Чесал бы брюхо рыжему коту…

10.35. Разговор о детях заставляет С.С. вспомнить вчерашнюю «дипломатическую выходку» его двенадцатилетнего сына Васи. Вася собирает пустые бутылки, чтобы купить новые колеса для своих коньков-роликов. Собрав все, что осталось после нашего застолья, он долго кружил по кухне вокруг полупустой бутылки водки. Потом наконец не выдержал и обратился к своей бабушке, мывшей в это время посуду:

— Баб, ты водку пьешь?

— Н-ну… если чуть-чуть, когда праздник или еще что-нибудь…

— Бабушка, ну, допей, а? Здесь всего стаканчик! А мне пустую бутылку отдашь…

Вот оно, поколение «Пепси».

10.40. С.С. рассказывает, как проходила его свадьба в том самом местечке, куда мы держим путь. С ритуальными песнопениями и застольем во дворе для всех соседей. Для этого тесть припас шесть сорокалитровых бидонов с литовской самогонкой, выгнанной специально, «на заказ». По оценке односельчан — богато! Шляхетская свадьба получилась.

Тот же С.С. выдвигает теорию «оседлости тёщ». По ней, теща не должна жить с зятем не только в одном доме или на одной улице, но даже и в одном городе. Однако она же и не должна жить на другом конце света, чтобы к ней всегда можно было обратиться за помощью и сплавить внуков на лето. Лучше всего — километров где-то за триста-четыреста. В подтверждение своих слов сей мудрый теоретик семейного строительства заявляет, что когда он приезжает к теще (живущей в такой «зоне оседлости»), то оказывается для нее любимым гостем, а не подсобной силой: «Сирожа, вот табе сало, вудка, отдыхай!»

И только в охотку зятек берет вилы или грабли и что-то там копнет в огороде.

С другой стороны, приехав в Минск, теща тоже чувствует себя гостьей и не командует у С.С. в доме…

А. К. добавляет, что родственные отношения вообще лучше на расстоянии, когда никто никому не надоедает и не вторгается в личную жизнь другого. Жестко, но справедливо… Кто возьмется это оспорить?

10.45. С.С. рассказывает о географии так называемого «белорусского сала», которым торгуют на всех вокзалах Москвы. Жители Бреста едут на дизеле в Польшу. Там закупают сырое сало, солят, перчат его и везут в Россию, выдавая за свое, а то и за настоящее «украинское». В связи с национальным вопросом дошли и до анекдотов. Вот два из них от нашего гида.

Анекдот номер один.

Идут по дороге русский и белорус. Находят кошелек с деньгами — сто монет. Белорус говорит: «Давай делить. Вместе шли, вместе нашли. Тебе пятьдесят, и мне столько же. «Нет, это не по-братски!» — говорит русский и забирает себе восемьдесят золотых. На недоуменный вопрос попутчика поясняет: «Я же твой равноправный старший брат…»

Почему-то никто из нас не засмеялся.

Анекдот номер два.

Украинец зовет товарищей:

«Эй, Небейбаба, Задерикоза, ходытэ до мэни, дывитеся, яка у москаля смешна хвамилия — Зайтцеф!»