Трое в лодке (не считая собаки)

Я поделился этими своими чувствами с Гаррисом, и он заметил, что принимает к сердцу все даже сильнее. Он сказал, что испытывает желание не только убить того, кто распорядился здесь эту доску повесить, но также вырезать всех членов семьи, друзей и родственников и затем предать его дом огню.

Такая жестокость показалась мне уже в некоторой степени чрезмерной. Я сообщил это Гаррису, но он возразил:

— Ни капли! Вот так им и надо. А когда они все сгорят, я спою на пепелище комические куплеты.

Меня встревожило, что Гаррис заходит в своей кровожадности так далеко. Мы не должны допускать, чтобы наш инстинкт справедливости вырождался в примитивную мстительность. Прошло немало времени, прежде чем мне удалось убедить Гарриса принять более христианскую точку зрения на этот вопрос, но в конце концов мне это удалось, и он пообещал мне, что друзей и родственников все-таки пощадит, а комических куплетов на пепелище петь не будет.

Вы просто не слышали, как Гаррис поет комические куплеты. Иначе вам бы стало понятно, какую услугу я оказал человечеству. Одна из навязчивых идей, которые преследуют Гарриса, заключается в том, что он думает, будто умеет петь комические куплеты. Тех же его товарищей, которые слышали, как он пробовал это делать, преследует навязчивая идея, которая заключается в том, что Гаррис этого делать, наоборот, не умеет, уметь никогда не будет и что ему нельзя позволять даже пробовать.

Когда Гаррис бывает в гостях и его просят спеть, он отвечает:

— Но я ведь, в общем, пою только комические куплеты...

При этом становится ясно, что комические куплеты в его исполнении являются тем не менее такой вещью, которую достаточно выслушать один раз — и спокойно почить.

— Ах, как мило, как мило, — щебечет хозяйка. — Спойте же нам что-нибудь, мистер Гаррис, спойте же!

И Гаррис встает и подходит к фортепиано, с сияющей улыбкой великодушного благодетеля, который собирается кого-либо чем-либо облагодетельствовать.

— Прошу тишины, пожалуйста, тишины, всем тихо! — восклицает хозяйка, обращаясь к гостям. — Мистер Гаррис сейчас исполнит комические куплеты!

— Ах, как интересно, как интересно! — шепчутся гости. И все спешно покидают оранжерею, и стремятся наверх, и собирают народ со всего дома, и сталпливаются в гостиной, и рассаживаются вокруг, и в предвкушении удовольствия расплываются в дурацких улыбках.

Тогда Гаррис начинает.

Конечно, для исполнения комических куплетов большого голоса не требуется. Вокальной техники и правильной фразировки вы также не ожидаете. Не важно, если певец, взяв ноту, вдруг обнаруживает, что забрался высоковато, и срывается вниз. Темп не имеет значения равным образом. Не важно также и то, что, обогнав аккомпанемент на два такта, исполнитель неожиданно замолкает на середине фразы, чтобы попрепираться с аккомпаниатором, после чего начинает куплет заново. Но вы рассчитываете на текст.

Вы никак не ожидаете, что исполнитель знает только первые три строчки первого куплета и без конца повторяет их до тех пор, пока не начнется припев. Вы не ожидаете, что посреди фразы он может вдруг остановиться, хихикнуть и заявить, что, как это ни забавно, но провалиться ему на этом месте, если он помнит, как там дальше (после чего пытается что-то присочинить от себя, а потом, находясь уже совершенно в другом месте, вдруг вспоминает забытое и безо всякого предупреждения останавливается и начинает сначала). Вы не ожидаете... Впрочем, я сейчас изображу, как Гаррис поет комические куплеты, и вы сможете составить об этом собственное суждение.

ГАРРИС (стоя у фортепиано и обращаясь к ожидающей публике). Боюсь, что это, в общем-то, старовато. Вы все это, в общем, наверно, знаете. Но я ничего другого, собственно, и не знаю. Это песенка судьи из «Слюнявчика»... Нет, я имею в виду не «Слюнявчик»... Я имею в виду... Ну вы, в общем, знаете, что я имею в виду... В общем, не из «Слюнявчика», а... Ну, в общем, вы должны подпевать мне хором.

Шепот восторга и страстное желание подпевать хором. Блестяще исполненное нервным аккомпаниатором вступление к песенке судьи из «Суда присяжных»^{*}. Гаррису пора начинать. Он этого не замечает. Нервный аккомпаниатор начинает вступление снова. В этот момент Гаррис начинает петь и мгновенно выпаливает две строчки куплетов адмирала из «Слюнявчика»^{*}. Нервный аккомпаниатор все-таки пытается доиграть вступление, отказывается от этого намерения, пытается следовать за Гаррисом, исполняя аккомпанемент песенки судьи из «Суда присяжных», видит, что дело не клеится, пытается сообразить, что происходит и где он находится, чувствует, что рассудок изменяет ему, и смолкает.

ГАРРИС (любезно и ободряюще). Прекрасно, прекрасно! Вы просто молодец, продолжим!

НЕРВНЫЙ АККОМПАНИАТОР. Здесь, кажется, какое-то недоразумение... Что вы поете?

ГАРРИС (не задумываясь). Что за вопрос! Песенку судьи из «Суда присяжных». Вы ее что, не знаете?