Троецарствие

На башню поднялся я с императрицей Мин-хоу.Лазурною чашей над нами висел небосклон.Дворец был нам виден, раскинувший мощные стены, —Священное место, где мудрость живет испокон.Ворота темнеют, как горы в вечернем тумане,Как дивная башня, уходят они в облака.И нам показалось, что в небе цветок распустился,И в западный город дороги – лучи от цветка.Высокая башня стоит у Чжанхэ многоводной,

За нею плодами обильно осыпанный сад.И справа и слева, как будто друг другом любуясь,Две башни – Дракона и Феникса – гордо стоят.На юго-востоке пленивших двух Цяо прекрасных,Веселью предаться хочу я с красотками тут.Внизу, под ногами, вокруг разметалась столица,А над головою багровые тучи плывут.В гармонии полной с моею давнишней мечтоюСюда соберутся великие люди искусств.Хочу, чтобы вторило нежное пение пташек

Весеннему гимну моих расцветающих чувств.Вовек неизменно высокое небо над нами.Двойное желанье живет неизменно во мне:Любимой столице служить до последнего вздоха,Посеять гуманность и дать просвещенье стране.Полны совершенства лишь только Вэнь-ван с Хуань-гуном.И с ними сравняться я был бы и счастлив и рад.Какое блаженство, какое великое счастье,Что благодеянья и милости всюду царят!

Что крылья-помощники дом подпирают мой царскийИ мир торжествует в широких просторах страны.Мое государство до края земли протянулось,А блеск мой подобен сиянию звезд и луны.И много столетий меня будут славить потомки,Хвалить мое имя под звон наполняемых чаш.Я царское знамя возьму, чтоб владенья объехать,Увидят везде императорский мой экипаж.Добро и гуманность широкой рекой разольются,Довольство познает одаренный щедро народ.

Так пусть эта башня на веки веков утвердитсяИ пусть моя радость до смертного часа цветет!

– Злодей! – закричал охваченный гневом Чжоу Юй, грозя кулаком на север. – Такого оскорбления я тебе не прощу!

– Что с вами? – удивился Чжугэ Лян. – Неужели вам так жалко двух простых женщин? Ханьский император не пожалел отдать Шань-юйю царевну, чтобы добиться мира с гуннами, когда те вторглись в страну, а вам ведь ничего отдавать не придется.

– Ничего? – распалился Чжоу Юй. – А известно ли вам, что старшая Цяо была женой Сунь Цэ, а младшая – моя жена?

– Простите меня, я ничего не знал! – испуганно воскликнул Чжугэ Лян. – Я сказал возмутительную глупость! Я виноват перед вами!

– Клянусь, что не жить нам под одним небом с этим старым злодеем! – бушевал Чжоу Юй.

– Но прежде вам следует все хладнокровно обдумать, чтобы потом не раскаиваться, – молвил Чжугэ Лян.

– Чтобы я склонился перед Цао Цао? – не унимался Чжоу Юй. – Не бывать этому! Не для того пользовался я доверием Сунь Цэ, чтобы предать его память! Мне просто хотелось вас испытать. Скажу больше: у меня уже была мысль о походе на север, когда я уезжал с озера Поянху! Намерения своего я не изменю, пусть хоть палач занесет топор над моей головой! Помогите мне немного, и мы вместе разгромим Цао Цао.

– Если вы не отвергаете меня, я готов служить вам так же преданно, как служат человеку собака и конь, – заверил Чжугэ Лян. – Может быть, и я что-нибудь вам посоветую.

– Завтра же я постараюсь убедить нашего повелителя выступить в поход, – пообещал Чжоу Юй, прощаясь с Чжугэ Ляном и Лу Су.