Троецарствие

– Вот и примирителя прислали! – улыбнулся Чжоу Юй, когда воины доложили ему о прибытии Цзян Ганя. – Выслушайте меня внимательно и выполните то, что я вам прикажу! – обратился он к своим военачальникам и шепотом каждому из них дал указания.

Военачальники разошлись.

Чжоу Юй привел в порядок свою одежду и головной убор и в окружении нескольких сот воинов, важно выступавших впереди и позади с пучками стрел в руках, вышел из лагеря встречать гостя.

Цзян Гань с гордым видом шел ему навстречу, в сопровождении одного лишь мальчика-слуги, одетого в черную одежду.

Чжоу Юй первый поклонился гостю.

– Надеюсь, что вы пребываете в добром здравии с тех пор, как мы с вами расстались? – спросил Цзян Гань.

– Зато вы, наверно, как советник Цао Цао, трудитесь изрядно, предпринимая далекие путешествия по рекам и озерам! – улыбнулся Чжоу Юй.

– Как вам не совестно говорить так! – растерянно произнес Цзян Гань. – Мы давно не виделись с вами, я приехал вспомнить о былом, а вы…

– Да, конечно, – продолжал Чжоу Юй, не обращая внимания на обиженный вид Цзян Ганя, – я не так умен, как Ши Гуан[158], но все же чувствую, что выражают музыка и песни!

– Что ж, – вздохнул Цзян Гань, – если вы так встречаете старого друга, мне здесь нечего делать. Разрешите откланяться.

– Извините, – с улыбкой сказал Чжоу Юй, беря Цзян Ганя за руку. – Я думал, что Цао Цао подослал вас уговорить меня помириться. Но если вы приехали с иной целью, я так быстро вас не отпущу.

Они вместе направились в шатер. После приветственных церемоний старые друзья уселись, как положено хозяину и гостю. Чжоу Юй приказал созвать своих храбрейших людей. Вскоре в шатер вошли старшие и младшие военачальники и гражданские чины, все они выстроились двумя рядами. На всех были шелковые одежды и серебряные латы. Чжоу Юй каждого в отдельности представил Цзян Ганю. Потом они расселись по сторонам, и начался пир. Музыканты исполняли боевые песни, чаши ходили по кругу.

– Это мой друг по школе, – сказал Чжоу Юй своим военачальникам. – Можете в нем не сомневаться. Хоть он и приехал с северного берега реки, но к Цао Цао никакого отношения не имеет.

Чжоу Юй снял висевший у пояса меч и протянул его Тайши Цы:

– Возьмите этот меч и наблюдайте за пиром. Сегодня дозволяется говорить только о дружбе. Если кто-либо заведет разговор о войне – рубите тому голову!

Тайши Цы с мечом в руке уселся на хозяйском месте. Перепуганный Цзян Гань молчал.

– С тех пор как я командую войсками, я не выпил ни одной капли вина, – сказал Чжоу Юй. – Но сегодня, по случаю встречи с моим старым другом, я буду пить допьяна. Опасаться мне нечего!

Он рассмеялся и принялся осушать кубок за кубком. Пир шел горой, все развлекались как могли.

Чжоу Юй, уже сильно захмелевший, поднялся со своего места и, взяв Цзян Ганя за руку, вышел с ним из шатра. У входа в шатер, как обычно, стояли телохранители с копьями и алебардами.

– Ну, как мои воины? Молодцы?

– Да! Сущие тигры! – поддакивал Цзян Гань.

Тогда Чжоу Юй повел Цзян Ганя в сторону от шатра и показал ему целые горы провианта.

– Как вы думаете, хватит у меня провианта? – продолжал спрашивать Чжоу Юй.

– Ничего не скажешь, – согласился Цзян Гань. – Войска у вас отборные, провианта вдоволь – недаром об этом говорят!

– Мог ли я думать, когда мы учились в школе, что доживу до такого дня, как сегодня! – громко рассмеялся Чжоу Юй, притворяясь совершенно пьяным.

– Таланты ваши непревзойденны! – восхищался Цзян Гань.

– Когда достойный муж живет в этом мире и служит господину, он должен соблюдать долг подданного и сочетать его с чувством искренней любви, – продолжал Чжоу Юй. – Он выполняет повеления государя и делит с ним радости и горе! Я и стараюсь быть именно таким. Даже таким великим ораторам древности, как Су Цинь, Чжан И, Лу Цзя и Ли Шэн, если бы они вдруг воскресли, не удалось бы своим красноречием поколебать меня в моей решимости!

Чжоу Юй опять рассмеялся, а лицо Цзян Ганя стало серым, как земля.

Чжоу Юй снова повел гостя в шатер, где они присоединились к пирующим.

– Вот герои Цзяндуна! – сказал Чжоу Юй, жестом указывая на военачальников. – Сегодняшний пир можно было бы назвать «встречей героев»!

Веселье затянулось до позднего часа. Когда стемнело, зажгли светильники. Опьяневший Чжоу Юй встал со своего места и затянул песню:

Великий муж, живущий в этом мире,Стремится к славе, к подвигам блестящим.Стремленье это к подвигам и славе

Ему утехой служит в настоящем.И я нашел себе утеху в жизниИ пью вино и снова наливаю.Когда же я напьюеь до одуренья,Я песни во все горло распеваю.

Все рассмеялись. Время уже было за полночь, и Цзян Гань сказал:

– Простите, но я совсем опьянел…

Чжоу Юй разрешил гостям разойтись. Они поблагодарили его и покинули шатер.

– Мы уже давно не отдыхали вместе! – воскликнул Чжоу Юй, обращаясь к Цзян Ганю. – Сегодня мы будем спать на одном ложе!