Троецарствие

Притворяясь совершенно пьяным, Чжоу Юй потащил Цзян Ганя к себе. Добравшись до постели, он так и повалился не раздеваясь. Ему стало дурно, и Цзян Ганю никак не удавалось заснуть. Он лежал на подушке с открытыми глазами и размышлял. В лагере барабан пробил вторую стражу. Цзян Гань привстал и огляделся. Светильники еще горели. Чжоу Юй спал мертвым сном, храп его напоминал раскаты грома. На столе, стоявшем в шатре, Цзян Гань заметил связку писем. Он поднялся с ложа и принялся украдкой их просматривать. Это была обычная переписка, но на одном из конвертов стояли имена Цай Мао и Чжан Юня. Это письмо привлекло особое внимание Цзян Ганя, он лихорадочно развернул его и стал читать:

Мы не своей волею служим Цао Цао – нас к этому вынудили обстоятельства. Мы стараемся причинять ему вред как умеем. Беспорядки, возникшие в лагере Цао Цао, – дело наших рук. Мы ищем удобного случая добыть голову самого Цао Цао, дабы положить ее у вашего знамени. Не сомневайтесь в нас.

Вот наш почтительный ответ на ваше предыдущее письмо.

«Оказывается, Цай Мао и Чжан Юнь давно связаны с Восточным У», – подумал Цзян Гань, прочитав письмо. Он торопливо спрятал его к себе за пазуху и хотел просмотреть остальную переписку, но Чжоу Юй в этот момент заворочался на своем ложе. Цзян Гань поспешно задул светильник и лег.

– Друг мой, – проговорил сквозь сон Чжоу Юй, – через несколько дней я покажу тебе голову злодея Цао Цао.

Цзян Гань что-то пробормотал ему в ответ.

– Поживи у меня несколько деньков, и увидишь голову злодея Цао Цао… – повторил Чжоу Юй.

Цзян Гань не ответил. Прошло некоторое время. Он окликнул Чжоу Юйя, но тот уже спал. Цзян Гань прилег рядом.

Приближалось время четвертой стражи.

– Господин ду-ду! – В шатер просунулась чья-то голова. – Господин ду-ду! Вы спите?

Кто-то осторожно вошел в шатер. Чжоу Юй поднялся с ложа.

– Кто это здесь лежит? – удивился он.

– Разве вы забыли, что пригласили своего друга Цзян Ганя переночевать в вашем шатре? – был ответ.

– Я никогда не пил много, а вчера перепился и ничего не помню, – произнес Чжоу Юй тоном раскаяния. – Может быть, я и сболтнул такое, чего не следовало говорить…

– С северного берега приехал человек, – сказал вошедший.

– Говорите тише! – замахал руками Чжоу Юй и, обернувшись, позвал: – Цзян Гань! Цзян Гань!

Тот не отвечал, притворившись спящим. Тогда Чжоу Юй потихоньку вышел из шатра. Цзян Гань напряженно прислушивался. Снаружи слышались голоса.

– Цай Мао и Чжан Юнь сообщают, что в ближайшее время им не удастся выполнить свой план, и они этим крайне встревожены, – произнес кто-то.

Потом там заговорили так тихо, что больше ничего не удалось разобрать.

Вскоре Чжоу Юй возвратился в шатер.

– Цзян Гань! Цзян Гань! – окликнул он.

Но Цзян Гань делал вид, что спит. Чжоу Юй скинул одежды и тоже лег.

А Цзян Гань лежал и думал:

«Чжоу Юй – человек очень осторожный. Утром он хватится, что исчезло письмо, и убьет меня…»

Пролежав до часа пятой стражи, Цзян Гань неслышно приподнялся и позвал Чжоу Юйя. Тот спал. Цзян Гань повязал голову и тайком выскользнул из шатра. Разбудив своего слугу, он направился к воротам лагеря. На вопрос стражи, куда он так рано уходит, Цзян Гань ответил:

– Я боюсь, что своим присутствием отвлекаю господина ду-ду от важных дел, и потому решил уехать…

Стража не стала его задерживать. Цзян Гань беспрепятственно сел в свою лодку и поспешил вернуться к Цао Цао.

– Ну, как дела? – спросил чэн-сян, едва завидев его.

– Чжоу Юй непоколебим, никакими уговорами…

– Вы ничего не добились, и над вами еще посмеялись! – гневно оборвал его Цао Цао.

– Не гневайтесь, господин чэн-сян, – ответил Цзян Гань. – Хоть я и не сделал того, что обещал, но узнал одно важное дело! Прикажите всем удалиться.

Цзян Гань вынул письмо и прочитал его Цао Цао.

– Неблагодарные разбойники! – яростно закричал Цао Цао. – Ведите их сюда!

Цай Мао и Чжан Юнь явились.

– Я хочу, чтобы вы вели корабли в бой! – заявил им Цао Цао.

– Воины наши еще недостаточно обучены, господин чэн-сян, – возразил Цай Мао. – Нельзя же так легкомысленно выступать!

– А если бы они были обучены, моя голова была бы уже у Чжоу Юйя, да?

Цай Мао и Чжан Юнь не поняли, что́ Цао Цао хочет сказать этими словами, и растерянно молчали. Цао Цао приказал страже вывести их и обезглавить. Вскоре головы несчастных положили у шатра. И тут только Цао Цао уразумел, какую ошибку он совершил.

– И я попался на хитрость! – с горечью произнес он.

Потомки сложили об этом такие стихи: