Троянский катафалк

— Вообще-то я не занимаюсь его состоянием, во всяком случае, пока. Меня интересует лишь факт смерти мистера Вайта. Естественно, вы знали его хорошо, и если имелись основания предположить, что он погиб не в результате несчастного случая…

— Не… несчастного случая? Что же это еще могло быть?

Он грациозно махнул узкой рукой с длинными пальцами, как будто отбрасывал прочь такой вопрос.

Я обратил внимание на то, что кожа у него на лице и руках была удивительно гладкой и чистой, ухоженной, без всяких морщин, как будто ее сшил для него какой-то дорогой портной.

— Любая смерть бывает вызвана одной из четырех причин, — ответил я, — естественные причины, несчастный случай, самоубийство и убийство. Я должен рассмотреть три последних возможности.

— Понятно. Полагаю, вы представляете родственников?

Мне становилось ясно, что я не слишком-то бойко добираюсь до сути этого дела. У Себастьяна явная тенденция говорить много, ничего не сказав. Во всяком случае, так было пока.

— Я представляю клиента, — ответил я, — по имени…

На этом я закончил. Не знаю уж почему, но я неожиданно решил не называть этого имени. Усмехнувшись, я добавил:

— Клиент.

— Я не намерен что-либо выяснять, мистер Скотт. Личность вашего клиента, естественно, не представляет для меня интереса.

Это было сказано вежливо, с белозубой улыбкой, но в его глазах я заметил какой-то недобрый блеск, после этого он заговорил еще более спокойно, чем до того.

— Я переговорил с полицией, — сказал я. — Они считают, что смерть мистера Вайта была несчастным случаем, поскольку нет доказательств противного. Однако мне известно, что он был на обследовании у доктора Витерса.

— Что? Вы…

Он остановился. В конце-то концов его невозмутимость не была такой непробиваемой. Мои слова его подстегнули, он даже не сумел справиться с удивлением.

— Каким образом вы это узнали?

— Узнал, как видите…

— Вы уверены? Обследование? Фантастика! С чего бы ему обследоваться?

— Можете меня не спрашивать. Я надеялся, что вы сумеете мне объяснить.

Он покачал головой.

— Только не я. Я не имею понятия… — Он замолчал, медленно пригладил седеющие волосы красивой рукой.

— Ага. Вы допускаете, что, возможно, он покончил с собой? Я прав?

— Пока я ничего не допускаю, мистер Себастьян. Вы часто с ним виделись, так ведь?

— Почти каждый день. Думаю, я угадываю ваш следующий вопрос, мистер Скотт. Нет, он не производил впечатления ни слишком нервничающего, ни безумного, ни психически неуравновешенного человека. Я уверен, что его смерть произошла в результате несчастного случая.

— Что вы скажете про убийство?

— Убий…

Он заморгал, закрыл глаза и открыл их. Люди частенько реагируют таким образом, а то еще драматичнее: вздымают кверху руки и кричат: «Убийство? Убийство! Ох-ах!» — как будто никогда не слышали, что людей убивают. Полагаю, что я больше привык к этому слову и к этому печальному факту, чем большинство людей.

Наконец Себастьян сказал:

— Но это же фантастично. Кто бы…

Телефон на его столе зазвонил. Он сказал: «Извините!» — взял трубку и заговорил. Впрочем, он больше слушал. В то время, как он договаривался о какой-то миллионной сделке или о чем-то еще, я стал внимательно осматривать его офис. За спиной Себастьяна находилась пара высоких окон от пола до потолка, разделенных двухметровым проемом стены. Во всяком случае, это была когда-то стена. Теперь же это место занимал знаменитый брус «Жизнь и Смерть» — творение Роберта Делтона. Это был продолговатый деревянный кусок размером в два квадратных фута шириной и восемнадцать футов высотой, на левой стороне которого Делтон изобразил «гениальное творение», за которое Юлисс Себастьян уплатил пятьдесят две тысячи долларов незадолго до того, как Делтон стал его клиентом. Рисунок или что-то подобное ему, был вмонтирован в стену, так что дерево было вровень с нею. Теперь никто бы не смог сказать, что когда-то это был здоровенный, самостоятельный брус, ведь в остальном это был самый обычный скверный рисунок в современном духе. Именно брус-то и был его отличительной особенностью. Какого черта было замуровывать его в стену? Не спрашивайте меня. Люди, связанные с Себастьяном, видимо, занимались подобными вещами. А ведь для этого пришлось ослабить всю проклятущую стену, чтобы затолкать в нее это продолговатое чудовище. Но после проделанной операции «Жизнь и Смерть» больше не выглядела на пятьдесят две тысячи долларов.