Тройка мечей

– Мы попали под обвал в горах. Эти тропы по-прежнему ненадежны. То, что пробудили колдуньи, все еще не спит. Я ехал впереди, и потому… – Он повел рукой и не стал вдаваться в подробности, оставив ее саму додумывать остальное.

– С тех пор ты странствовал один?

Тирта сама не знала, почему ей хочется заставить его хоть немного раскрыться. Явно же видно, что этот человек неразговорчив. Если на него давить, он может вообще уйти. Все, что Тирте было известно о сокольниках, свидетельствовало, что они держатся отстраненно со всеми, кроме соплеменников.

– Один.

Предельно краткий ответ прозвучал так, что Тирта осознала: дальше давить не следует. Однако же она могла задать и другие вопросы, и он не сможет отказаться отвечать, ведь они не касаются его личных дел.

– Что тебе известно о Карстене? Люди болтают много, но до меня доходили только слухи, да и в тех хорошо, если есть хоть половина правды.

Сокольник пожал плечами, положил шлем на камень рядом с собой и снова разгладил морщины над четко очерченными бровями.

– Это страна битв – или, скорее, мелких стычек между лорденышами. С тех пор как Пагар, их последний сюзерен, погиб, не появилось никого, кому хватило бы воли – или мечей, – чтобы установить прочный мир. Сулькарцы приплывают вооруженными, торгуют с некоторыми купцами. Железо из шахт Йоста, серебро Яра – за это готов платить любой капитан. Но торговля почти заглохла, люди мрут от голода, потому что никто не смеет засевать поля – их ведь в любой момент могут вытоптать налетчики. Богатства разграблены, спрятаны, растрачены. Так обстоят дела на западном побережье и в предгорьях. А дальше на восток… – Он пожал плечами. – Оттуда даже слухов не доходит. Когда герцог Ивиан изгнал Древнюю расу, он положил начало упадку, тот стал шириться, и вот теперь страна наполовину мертва, а остальное позаброшено.

Тирта облизала губы.

– Так, значит, все началось с изгнания…

И снова это не было вопросом. Мысли ее так и бурлили. Неужели истоки тайны, приведшей ее сюда, кроются именно в этом?

Сокольник оценивающе посмотрел на нее, и Тирта подумала, что ей впервые удалось отвлечь его от мыслей о своих проблемах, в которые он был погружен с самой их встречи. Он согласился служить ей оружием – и весьма эффективным, – но его нимало не интересовало, что же заставляет ее идти на юг.

– Древняя раса… – Он помолчал, отхватил лапой еще кусок дерева и подбросил его в огонь. – У них были свои секреты. Возможно, один из них и позволял поддерживать надежный мир. Говорят, будто до того, как кольдеры-захватчики свели герцога Ивиана с ума и сделали одним из своих живых мертвецов, люди относились к Древней расе с благоговением и опаской, и само их присутствие – как бы мало их ни было – сдерживало преступность. Потом герцог объявил людей Древней расы вне закона и тем самым показал, что их тоже можно убить, как любого другого, а ведь были те, кто всегда ненавидел их и завидовал им. Они дали волю своей ненависти. Еще и кольдеры, одержимые, стремились разжечь резню. Хотя зачем я это рассказываю? Мы ведь говорим о твоем народе, разве нет?

– Да. – Она могла быть столь же краткой, как и он. Тирте вдруг захотелось позабыть о благоразумии, но она пока сомневалась, как лучше действовать. Потом она добавила: – Ястребиный Утес находился в Карстене. Как видишь, я из народа, который Ивиан попытался уничтожить в том краю, где он сам и его соплеменники были чужаками и захватчиками.

– Доля, к которой ты возвращаешься, не легче доли изгнанников. Ничего не изменилось. Слишком много людей было схвачено и убито – и слишком много тех, кто наживался на этом.

Непохоже, чтобы это сильно его волновало. Скорее, он хотел дать понять, что они – всего лишь попутчики, связанные только на краткий срок.

– Мы усвоили урок. – Тирта отгрызала каждое слово, как человек перегрызает путы. – В Карстене нам нельзя доверять никому. И все же мне нужно туда.

Откровенничать сверх этого она не собиралась. Они заключили договор о службе лишь на определенное время. Не было никаких причин полагать, что после гор ему захочется пойти дальше. Да и вообще он не тот человек, с которым ей захотелось бы делиться своими тайнами – учитывая, кто он такой.

Так что Тирта развернула свой плащ, закуталась в него, подложила под голову одну из седельных сумок и прежде, чем решительно закрыть глаза, сказала:

– Дежурить будем по очереди. Разбуди меня, когда взойдет красная звезда.

Сокольник склонил голову, соглашаясь – хотя Тирта и сомневалась в его согласии – разделить с ней, как с товарищем, необходимые в любом пути обязанности. Пока она старалась заснуть, очистив по мере сил разум, ее спутник даже руки не протянул к свернутому одеялу, части его снаряжения – так и сидел у костра. Отблески огня играли на железной лапе, то выхватывали из темноты, то снова прятали его красиво вылепленное лицо – маску, не уступающую в бесстрастности шлему, который он носил днем.