Троил и Крессида

Пролог

Срок подошел назначенному сбыться.Зевесов приговор известен вам,О сестры-Парки! Юная вдовицаПокинуть поутру должна ПергамИ против воли в стан уйти к врагам.А принцу тосковать о ней придется,Доколе нить судьбы его прядется.Феб златоглавый трижды растоплялС тех пор в лугах покровы снеговыеИ лес, весной овеянный, являлТрикраты на ветвях листы живые,Как принц Троил, Гекубы сын, впервыеЛюбовь свою приметил: ту, с кем онСебе на горе будет разлучен.Итак, рассказ мой поведу я дале.Крессидин провожатый ДиомедВ растерянности полной и печалиВдову застал, прибыв за ней чуть свет.И летопись гласит: сомненья нет,Вовеки ни одна жена младаяТак не скорбела, дом свой покидая.4 Царевич у ворот ее с утра,Мучительных исполненный терзаний,Ждал, скоро ли поедет со двораТа, что была ему всего желанней:Всех радостей былых и упованийИсточник, всех услад и прежних нег, —Увы, Троил! Прощайся с ней навек.С людьми своими поджидав Крессиду,Как подобает мужу, ПриамидТерпел, ничуть не подавая виду,Что горем совершенно он убит:Хоть лик его, что взорам был открыт,Невозмутим казался и покоен —В седле с трудом держался юный воин.Едва верхом уселся Диомед —Кровь закипела в жилах у ТроилаИ сам себе сказал он: "Мочи нетСносить все это! Лучше уж могила!Иль вовсе мне отвага изменила?Иль не посмею ринуться вперед,Единым махом с жизнью кончив счет?Чего я жду? Зачем я ДиомедаИ с ним охрану всю не перебью?Недешево далась бы им победа!Чем муки длить — не лучше ль пасть в бою?А коли примут сторону моюИз преданных людей хоть двое-трое,То с милой прочь ускачем мы из Трои!"Однако затевать неравный бойНе стал он, и была на то причина:В неразберихе схватки роковойМогла Крессида пострадать безвинно.Одно лишь это и страшило сынаПриамова: иначе бы Троил,Уж верно, госпожу свою отбил.Когда настал черед в седло садитьсяКрессиде — испустила тяжкий вздохИ тихим шагом, нехотя, вдовицаКоня пустила... Хоть и не врасплохЗастал ее отъезд — но, видит Бог,Бедняжка в муках с милым расставалась:Душа у ней на части разрывалась!От госпожи держась невдалеке,Как будто в знак учтивости, со свитойИ соколом любимым на рукеСкакал царевич, грусти полон скрытой,Чтоб ей хоть часть пути служить защитой.И до конца он ехать был бы рад —Но долг велит поворотить назад.Навстречу им от греческой заставы,Приветствуемый всеми, в должный срокПодъехал Антенор, живой и здравый.Троил, хотя и был уж недалекОт слез — себя, однако, превозмог:Прибывшего облобызав сначала,Он радость изъявил как подобало.Минуту улучив, затем Троил,К коню вдовы коня приблизив боком,Взор на нее молящий устремил,Ее руки коснулся ненароком(Тут слезы полились у ней потоком)И прошептал: "Условленного дняНе пропусти — иль ты убьешь меня!"И, бледный весь, коня он прочь направил,Ни на кого не глянув. Диомед,Напротив, без вниманья не оставилТакую неучтивость. Сих приметОн был знаток и, поглядевши вследТроилу, ускакавшему с отрядом,Поехал не спеша с Крессидой рядом.Ведя ее лошадку в поводу,Так размышлял сей воин, сын Тидея:"Глупец я буду, коль не заведуС ней разговор! Дорогу веселееВ беседе коротать; а коль затеяУдастся — что ж! и мы не хуже всех.За труд вознаградить себя не грех.Но о любви заговорить с ней прямоОстерегусь: ведь ежели вернаМоя догадка и сынок ПриамаЗапал ей в сердце, — ясно, что онаЗабыть его так скоро не должнаИ надобно тут действовать иначе, —Нередко путь кружной ведет к удаче".И вот, желая спутницу развлечь,Он с ней беседует, и в разговореСперва о пустяках заводит речь,О том, о сем, — и спрашивает вскоре:Зачем она грустна? Нельзя ли в гореЕй как-нибудь помочь? Любой приказОн будет рад исполнить сей же час!Сказавши так, он ей поклялся дале,Что все преграды одолеть готовИ все свершить, чтоб только от печалиЕе избавить. Не жалея слов,Вдову он ободрял: в конце концов,У них ничуть не хуже, чем в Пергаме,Служить умеют благородной даме."Понятно, — говорил ей Диомед, —Не так-то сладко распроститься с домом,Со всей родней, и в довершенье бедК каким-то чужеземцам незнакомымОтправиться одной... Но будь я громомНебесным поражен, коль в трудный часВы друга не найдете среди нас!Уж раз об вашей я пекусь охранеИ жизнь за вас, коль надо, положу,И раз уж вы меня узнали ране,Чем прочих, — будьте мне за госпожу!Я клятву дал, и я ее сдержу:Располагайте мной! Любую службуИсполню я в обмен на вашу дружбу.Доверьтесь будто брату мне, молю!Хоть я не ведаю, что за напастиВам выпали, — за вас душой скорблю.Когда в моей бы это было власти,Я был бы счастлив бремя хоть отчастиВам облегчить... Ну что ж! На то друзья,Чтоб сострадать, когда помочь нельзя.Пускай в нас недругов и чужестранцевВы видите: в том нет большой беды.Ведь бог Любви для греков и троянцевЕдин. Во имя Господа, враждыКо мне вы не питайте без нужды!Я вам не враг! Готов любые казниСтерпеть я, кроме вашей неприязни.Увы, Калхасов близится шатер.Он может видеть нас, и поневолеДолжны мы отложить до лучших порБеседу нашу. Я ж намного болеЖелал бы вам сказать — и мудрено ли?Но дайте руку мне! Пока дышу —Я ваш, и в том обет вам приношу.Подобных слов, от страсти замирая,Я никому до нынешнего дняНе говорил: клянусь вратами рая,Любовного не ведал я огня!Но вас молю не презирать меня:Пусть беден слог мой, речи пусть неловки —Лишь дайте срок набраться мне сноровки.Быть может, госпожа, смущает вас,Что речь я о любви завел так скоро?Но от людей я слыхивал не раз:Чтоб воспылать, порой довольно взора;В том для себя не вижу я укора.Не зря всесилен и неодолимКиприды сын: уж где мне сладить с ним!Собой прекрасны вы; у нас же в станеДостойных рыцарей не перечесть.Из них любой, предвижу я заране,Служить усердно вам почтет за честь.Все ж, коль меня решитесь предпочесть,Клянусь, не сыщется во всей вселеннойСтоль преданный слуга и столь смиренный!"Так молвил Диомед. Ему вдоваКак будто бы внимала, но на делеИз всех речей немногие слова,И то лишь мельком, слух ее задели:Тоска и страх бедняжкою владели.Отца ж завидев, сделалась бледнаИ наземь чуть не рухнула она.Но Диомеда сколь могла любезноОна благодарила за привет,Сказав, что для нее весьма полезнаЕго поддержка будет и совет;Она ж ему, во избежанье бед,Готова доверяться без оглядки —И снять себя позволила с лошадки.Схвативши дочь в объятья, старый жрецЕе лобзал, твердя: "Души отрада!Дитя мое! Мы вместе наконец!"Она в ответ, не подымая взгляда,Промолвила смиренно: "Как я рада".Но мы, Крессиду поручив отцу,Вернемся в Трою, к царскому дворцу.В ужасном гневе юный сын ПриамаДомой примчался. Соскочив с коня,К себе в покои прошагал он прямо,В отчаянье судьбу свою кляня.И разбегались челядь и родня,Спеша убраться с глаз его подале:Таким Троила прежде не видали.Вот наконец остался он одинИ волю дал безумствам исступленным:Смерть призывал злосчастный царский сынИ проклинал Венеру с Купидоном,Цереру, Зевса, Вакха с Аполлоном,А следом и себя, и всех людей —За исключеньем госпожи своей!В постель он лег, однако сном утешнымНикак не мог забыться, и точь-в-точьПреступный Иксион в аду кромешном,Он в муках проворочался всю ночь.Когда же вовсе сделалось невмочь,В слезах нашел бедняга облегченьеИ так он изъяснял свои мученья:"О, где она? Где госпожа моя?Где ясный взор, где ласковые руки,Грудь белоснежная и все, что яЕще вчера лишь ночью, до разлуки,Мог зреть и осязать? О, что за мукиТерплю, один на ложе, хоть кричи —Или подушку обнимай в ночи!Увы! Как мог ее не удержать я?Когда теперь ее увижу вновь?Уж лучше бы мне сгинуть! О проклятье!Крессида, жизнь моя! моя любовь!Навек я твой — и дух, и плоть, и кровь.Палач мой нежный, стражду я жестоко —Ужели дашь мне умереть до срока?Звезда моя! Мой путеводный свет!Где ты теперь? Кому сияешь ныне?И кто, когда Троила рядом нет,Тебе с почтеньем внемлет, как богине?Кем будешь ты утешена в кручине?Увы, никем! Я по себе сужу:Такие муки ждут и госпожу.Как я разлуку вытерпеть сумею?Дня не прошло, а я уж изнемог!А милой каково? Что станет с нею,С бедняжкою, в десятидневный срок?Сойдет румянец юный с нежных щек,И от тоски поблекнув, к возвращеньюОна иссохшей сделается тенью!"Когда меж слез и стонов царский сынВдруг забывался краткою дремотой, —То грезилось ему, что он одинВ пустынном, жутком месте ждет чего-тоИ не дождется... То враги без счетаМчат отовсюду; он у них в руках! —И грудь его холодный полнит страх.Тут вздрагивал царевич с громким криком,Как будто от внезапного толчка,И пробуждался в ужасе великом:Казалось, исполинская рука,Беднягу вознеся под облака,Швырнула оземь... и на смятом ложеОн задыхался от сердечной дрожи.И несчастливый жребий свой опятьОн клял, кропя слезами покрывало;То сам с собой пускался рассуждать,Что так, мол, убиваться не пристало;Но вслед за тем все начинал с начала:Проклятья, пени, слезы и мольбыИ вздохи о превратности судьбы.Но сокрушенья принца о потереИ каждый вопль его, и каждый вздох —Кто смог бы описать? По крайней мере,Я не гожусь на это, видит Бог!И дух мой слаб, и слог довольно плох,И не под силу мне такое бремя.Читатель, сбережем-ка лучше время!... Едва поблек на небе серп луныИ осветился горизонт с востока,Хоть звезды были все еще видны, —В тот час, когда рассвет уж недалекоИ пылкий Феб, не нарушая срока,На колесницу алую ступил, —Велит Пандара звать к себе Троил.Пандар, как ни ловчился, с прошлой ночиПроведать принца так и не успел:Еще с утра он призван был пред очиПриама для каких-то спешных дел,

При коем безотлучно просиделДо вечера; теперь же, верный слову,К царевичу помчался он по зову.Пандар уж догадался наперед,Что царский сын, всю ночь не спав от горя,С ним поделиться жаждет в свой черед,Нужду имея в дружеской опоре.И посему на зов он прибыл вскореИ, бодрый вид не позабыв принять,К приятелю уселся на кровать."О мой Пандар! Сих мук не в силах далеСносить, я на погибель обреченИ уж до завтра доживу едва ли.Лишь об одном прошу я (молвил он):Чтоб ты, как друг, по части похоронМою исполнил волю; а именьеЯ на твое оставлю разуменье.Ты позаботься, чтобы мне жрецыКостер соорудили погребальный,Чтоб состязались в честь мою бойцыИ был бы пир устроен поминальный.Да будет Марсу жертвою прощальнойМой верный конь, ему же — меч и шлем,А щит — Палладе. Догляди за всем!Ту горстку пепла, в кою обратитсяТроила сердце, — не сочти за трудСобрать и спрятать! Пусть меня частица,Тобою заключенная в сосудЗлатой, что урной, слышал я, зовут,Хранится в знак моей любви и мукиУ той, по ком томился я в разлуке.Недуга я не в силах превозмочь,И смерть моя близка по всем приметам:Дурные сны мне снились нынче в ночьИ Аскалаф-сова кричал при этом...Что зря гадать по звездам и планетам?Все к одному! Явись же поскорей,Гонец-Меркурий, за душой моей!"— "Ну что ж, — вздохнул Пандар, — видать, попалаВожжа под хвост! Твердил ведь я не раз:Терзаться нет причин и проку мало, —Да только силы даром порастряс.И впрямь, никто упрямцу не указ!Чем тут помочь? Насильно мил не будешь,И поумнеть безумца не принудишь.Скажи-ка мне, с чего ты возомнил,Что из мужей никто еще доселеТак не любил, как ты? Нет, мой Троил,Не первый ты на свете, в самом деле,От милой отлучен на две недели,Зато единственный наверняка,Кто поднял шум такой из пустяка!Да это невидаль какая, что ли —Разлука? Всякий муж или женихХоть раз да расставался против волиС подругой; но еще никто из нихНе помирал от горестей таких.Не век же вместе! Рано или поздноДрузьям побыть приходится и розно.А каково тому, чья госпожаС другим на брачное возляжет ложеПо прихоти родни? Острей ножаБедняге эта весть! Но горю все жеНе поддается он — помилуй Боже!Он тверд и сохраняет бодрый видИ верит: время раны заживит.Ведь время-то идет! в том вся и штука.Лишь наберись терпенья, милый брат,Дай дням протечь — и кончится разлука:Калхаса дочь получишь ты назад.У ней, готов я биться об заклад,Чтоб воротиться, ловкости достанет!И слово дав, она уж не обманет.А что до вещих снов и прочих грез —Все это вздор! Игра воображенья!Смешно и толковать о них всерьез.Телесное ли тут изнеможеньеСказалось, или рассудка напряженье —Бог весть! Одни лишь дурни верят снам,А я так и гроша за них не дам.Спроси жрецов — тот скажет: сновиденьяСуть знаменья небесные, а тот —Что это дьявольские наважденья.У лекарей подавно тут разброд:На сытый, на голодный ли живот,От черной или белой желчи снятсяДурные сны — уж где им разобраться!Слыхал я также, что обрывки дум,Дневные страхи, образы, идеиИз ночи в ночь тревожат спящий умВиденьями... Иные книгочеиСчитают, что на сон всего сильнееВлияют превращения ЛуныИ времена в году. Но к черту сны!Оставим их старухам, столь охочимДо небылиц; оставим их глупцам,Что верят совам, воронам и прочимОракулам, авгурам и жрецам.По мне, так это просто стыд и срам:Затем ли разум нам дала Природа,Чтоб верить россказням такого рода?Но будет! Поразмыслим-ка с тобой,Как время нам убить до вашей встречи,Пока Крессида не пришла домой, —Хоть знаю, этот день уж недалече,А там пойдут у вас иные речи...Ну, подымайся! Дурь свою забудь.Не лучше ль нам заняться чем-нибудь?Припомним жизнь вольготную, что преждеС тобою мы вели; поговоримО радости грядущей и надежде, —Увидишь сам, тоска твоя как дымРастает, и мгновением однимВсе десять дней представятся, тем боле,Что славно скоротать их — в нашей воле.Теперь у многих гости да пиры:Ведь перемирье! Вот и нам не худоПоехать поразвлечься до порыХоть к Сарпедону. Дом его отсюдаВсего лишь в миле. Погостим, покудаТвой срок не выйдет. Там, среди друзей,Глядишь, и время побежит резвей.Будь молодцом, вставай-ка! Много ль чести —Валяться в спальне, двери затворя?Дня не пройдет, как разнесутся вестиПо городу, что младший сын царяБольным сказался, видно, мол, не зря:Что трусит он, с врагом боится схватки, —Ведь люди-то до сплетен ох как падки!"— "Ах, братец, — рек царевич, — мудрено ль,Что стонов я и слез унять не в силах?Лишь те, кто сам изведал эту боль,Кто страждал всей душой, всей кровью в жилах,Кто света не видал вдали от милых,Меня поймут! Я всех лишился благ:Источник всех отрад моих иссяк!Но встать, наперекор зловредным слухам,Намерен я и немощь поборотьТак скоро, как смогу собраться с духом.Да поторопит ради нас ГосподьЗаветный день! Душа моя и плотьИстомлены: как мая жаждут птицы,Так я прихода жду моей царицы!Зовешь ты в гости ехать — но к кому ж?" —Спросил и приподнялся он со стоном."Да к Сарпедону. Он достойный муж,И роду царского, и в дружбе с троном,Притом весьма богат — чего ж еще нам?"С ним согласился принц, и наконецОни вдвоем покинули дворец.Своей не посрамил пред ними славыРадушный Сарпедон, и за столомВсе мыслимые яства и приправыВ избытке подавались день за днем.Твердили долго в городе потом,Что, мол, никто от сотворенья мираНе задавал великолепней пира.Музыка там лилась, ни на моментНе преставая: право же, едва лиСыскался бы на свете инструмент,Чьи струны или трели не звучалиУ Сарпедона в пиршественной зале!И множество пригожих юных дам,Взор услаждая, танцевали там.Но что царевичу с его тоскоюДо радостей чужих? Уж таковыВлюбленные: душа его одноюКрессидою полна, из головыНейдет она, в глазах стоит! Увы,Ни лакомства, ни редкостные винаПриамова не утешают сына.На дам нарядных глядя, все о нейТомится, всюду видит он Крессиду;Чуть музыканты грянут веселей —Свою лишь растравляет он обиду,Один средь всех! И мнится Приамиду:Уж коли госпожи с ним рядом нет,Здесь никому плясать и петь не след.То, скрывшись от ушей чужих и взглядовВ покое дальнем и замкнувши дверь,"Любовь моя! — взывал он, — труд сей адовСвершу я и дождусь тебя, поверь!Но где ты, свет мой? Что с тобой теперь?"Бедняга, так ли он еще восплачет,Когда его Фортуна околпачит!То старую записку иль письмо,Достав, он перечитывал с оглядкой —И все, что было, в памяти самоВдруг оживало. Всю ее украдкойОн представлял, терзаясь мукой сладкой...Так вытерпев четыре дня, ТроилПощады у Панд ара запросил."Поедем, друг! Пора нам, в самом деле,Убраться подобру, — взмолился он. —Сдается мне, что мы уж надоелиХозяевам и славный СарпедонНе нынче-завтра выставит нас вон.Поедем! Говорю тебе по чести,Невмочь мне оставаться в этом месте".— "Помилуй, — возразил ему Пандар, —Куда спешить? На что это похоже —Сорваться и бежать как на пожарОт любящего друга! Вон из кожиОн лез, чтоб угодить нам, — хорошо жеОтплатишь ты ему за стол и кров:Приехал, повздыхал — и был таков!Сам посуди, сколь это неучтиво:Неделю прогостить пообещав,По прихоти минутной, всем на диво,Отбыть в разгар веселья и забав.Все скажут, что у принца скверный нрав.Уж погоди три дня, будь верен слову —А там и уберемся поздорову".Насилу смог Пандар на пару днейОтъезд отсрочить. Только миновалаНеделя — принц велел седлать коней,С хозяином простясь как подобало,И тронулись. Дорогой полегчалоТроилу, лишь один издал он вздох:"А вдруг она уж дома? Дай-то Бог!"И засвистал на радостях как птица.Пандар подумал: "Дома? Черта с два.Не скоро ей удастся воротиться!Но пусть-ка поостынет он сперваДа отойдет. Подкладывать дроваВ горящую солому — нет уж, дудки!"А вслух при этом отпускал он шутки.Так ободрял Троила верный другДо самого дворца владыки Трои.Вот спешились они, услали слугИ поднялись к царевичу в покои.И там, пока не смерклось, эти двоеВсё о Крессиде разговор вели —И наконец, поужинав, легли.75 К рассвету принц успел уж пробудитьсяОт сна и, нетерпеньем одержим,Поехать к дому, где жила вдовица,Пандара умоляет вместе с ним:"Ах, братец, ради Бога, поспешим!Пусть даже мы хозяйку не застанем —Так хоть на дом, столь милый сердцу, взглянем!"Сославшись тут на спешные делаИ свиту отпустив, с одним ПандаромОн едет к дому, где она жила.Увы, надежды все пропали даром!И, пошатнувшись, будто бы ударомСраженный в сердце, видит Приамид,Что дом снаружи наглухо закрыт.При виде поперечных перекладин,Что ставни загораживали в ряд,Он так недвижен сделался и хладен —Внезапной стужей словно бы объят.И вдруг, коня пришпорив, наугадПонесся прочь, пути не разбирая,Как будто от погони удирая.И он шептал: "О дом! О милый дом!О храм мой, что с тобою сотворилось?Пустой фонарь с погашенным огнем!Где свет сиял — там темень воцарилась.О, горе нам! Зачем, скажи на милость,Не рухнул ты? Зачем не умер я?Обоим без нее нам нет житья!О дом, когда-то солнцем озаренный,Вместилище бесчисленных услад,Дворец, покинутый и разоренный,Прощай, в несчастье мой названый брат!О храм без божества! Я был бы радЛобзать твои окованные двери —Когда б я был один, по крайней мере".80 тут на Пандара взор он обратил,Попридержал коня, чтоб ехать далеС ним обок, и, собрав остаток сил,Поведал другу о своей печалиВсё заново; и лик его вначалеТак бледен был, а голос тих и слаб,Что даже камень жалость проняла б.81 Так ехали вперед они без цели,Всё по знакомым улицам кружа,Как вдруг воспоминанья одолелиЦаревича: «Вон дом, где госпожаНа празднике плясала! — весь дрожа,Воскликнул он, — а вон и храм Паллады:Впервые там скрестились наши взгляды!Вон там она в кругу знакомых дамРезвилась: как недавно это было!

Я смех ее впервые слышал там.А здесь она мне в шутку пригрозила:"Смотри не разлюби!" — и этак милоВзглянула на меня: тот ясный взорЯ в сердце ощущаю до сих пор.Здесь пенью госпожи моей прилежноВнимал я: этот дом я узнаю.А что за голос! Он звенел так нежно,Журчал подобно чистому ручью.Что за напев! Я точно был в раю...А там.она в награду за служеньеЯвила мне свое расположенье. —И он воззвал: — Амур! Властитель мой!Зачем Троилу снова шлешь страданья?Про то, как на меня ты шел войной,Уж верно, будут сложены преданья.Вассал поверженный, исправно дань яПлачу с тех пор; иль гнев твой не утих?Иль сам ты губишь подданных своих?Помилуй, государь! Твой гнев жестокийИзведал я сполна — и навсегдаУсвоил, господин, твои уроки.О сжалься! велика моя нужда.Вовек неколебима и твердаМоя пребудет вера — лишь КрессидуТы возврати пораньше Приамиду!Тоскою той же грудь наполни ей,Что днесь меня терзает исступленно, —Тогда она вернется поскорей!Не будь суров, Амур, с потомком тронаПриамова, как некогда ЮнонаНаследников Фиванского царяНе пощадила, зло им сотворя».Вот место, где Крессида из ПергамаВ то утро выезжала. У воротОстановился принц и стал упрямоВдоль заграждений ездить взад-вперед."Вон та дорога, — думал он, — ведетИз города; по ней же, вероятно,Любовь моя воротится обратно.Вон до того холма не я ли самКрессиду провожал? За рощей тоюС ней распрощался я — о, горе нам! —И в тот же вечер воротился в Трою.Вовек теперь отрады и покоюНе ведать мне, доколе госпожуЗа поворотом вновь не разгляжу!"Так час за часом проводил он времяИ мнил порой, что тает на глазах,Что стан его сгибает скорби бремяИ у людей одно лишь на устах:Как он переменился и зачах.(Что было, впрочем, лишь воображеньем —Ума меланхолическим броженьем.)То шепот чудится ему, то вздох —Как будто вправду всякому невеждеЕсть дело до него: "А принц-то плох!Совсем уж не жилец — не то что прежде!"Так, от отчаянья опять к надеждеПереходя, провел он день иль дваДо срока, что назначила вдова.По временам, нуждаясь в развлеченье,Слагал он песни о своей тоске,Желанное в том видя облегченье.Не раз, в укромном скрывшись уголкеИ наспех подобрав строку к строке,Пускался петь он о своей печали;Образчик песни привожу я дале.

Песнь Троила

"О госпожа! Звезда моя в ночи!Протянешь ли из дальнего далекаСвои мне путеводные лучи?Не медли сверх назначенного срока!Во мгле мой челн стремится одинокоК погибели! Уже Харибды пастьРазверзлась... о, не дай же мне пропасть!"Едва допев, он принимался сноваВздыхать, с тоской своей наедине,Иль дожидался времени ночногоИ все терзанья поверял Луне,Чей светлый лик он созерцал в окне,И ей шептал: "Придет моя царица,Как только юный месяц народится.Пред тем как с ней простились мы, твой серпСостариться успел. Вокруг вселеннойПлывя в ночи, идешь ты на ущерб;Когда же завершится перемена —Я счастлив буду снова. О Селена,Поторопись, не мешкай на путиИ новенькие рожки отрасти!"В те дни и ночи время для ТроилаЕдва ползло, и мнил не в шутку он,Что солнце прежний путь свой удлинилоИ дольше озаряет небосклон,Чем должно, — или это ФаэтонВоскрес и неумелою десницейНе сладит вновь с отцовской колесницей.Порой, на крепостной взошедши вал,Ахейцев стан он озирал часамиИ сам с собой при этом толковал:"Вон там, за теми дальними шатрами,Любовь моя тоскует о Пергаме.И самый воздух в этой сторонеМне отчего-то сладостен вдвойне.Должно быть, это милой воздыханьяДоносятся сюда издалекаС летучим свежим ветром, чье дыханьеЩеки моей касается слегка.Да, так и есть! Я в шуме ветеркаРыданий горьких различаю звуки:То госпожа моя скорбит в разлуке".Так минул день девятый; вслед за днемПрошла и ночь. Царевич в ожиданье.Пандар меж тем всечасно был при немИ, облегчить стремясь его страданья,Надежду в нем на близкое свиданьеПоддерживал и уверял как мог,Что госпожа его вернется в срок.Тем временем злосчастная вдовицаВо вражьем стане, средь немногих жен,Вздыхать не преставала и томиться:"Куда ни глянь — беда со всех сторон.Уж лучше смерть! И вправду не резонМне дальше жить. Зачем я не сумелаПредугадать, как обернется дело?Отец не пустит, сколько я ни тщусь,Меня назад: я у него во власти.Когда же в срок домой не ворочусь,Сочтет мой милый, что для новой страстиЕго забыла я... Кругом напасти,И как ни поверни, спасенья нет.Зачем я только родилась на свет?А если ночью, лагерь их проклятыйПокинув, я отважусь на побегИ буду схвачена как соглядатай?Или какой-нибудь негодный грекМной завладеть захочет — и навекПогубит неповинную Крессиду?Возможно ли такую снесть обиду?"От сих терзаний сделалась вдоваЛицом бледна и телом исхудала.По целым дням, от горя чуть жива,На стены Трои бедная взирала,Где дом ее остался. Слез немалоНочами также пролила она,Безмерного отчаянья полна.О царском сыне воздыхая тяжко,Сто раз на дню достоинства егоПеребирала в памяти бедняжка,И что он говорил, и каковоПри том глядел, и все до одногоСвиданья их и речи — всё до слова,И сердце в ней огнем пылало снова.При виде слез, что сутки напролетНесчастная лила не преставая,Никто б не устоял: кремень и тотЗаплакал бы! Притом, вдова младаяНи с кем, средь чужестранцев пребывая,Не смела скорби разделить своей —И тем тяжеле приходилось ей.На стены Трои в неприступных башнях,На храмы и дворцы взирав с тоской,В обитель нег и радостей вчерашнихОна стремилась, потеряв покой,И жалобно стенала день-деньской:"О где ты, мой Троил? Чем занят ныне?Еще ль ты помнишь о своей рабыне?О, если бы я речам вняла твоимИ скрылась бы с тобой, не знав печали!Все пересуды — вздор, коль мной любимТакой достойный муж! И впрямь, едва лиМеня б за это строго порицали.Но поздно сетовать! Упущен срок:Покойнику в лекарствах что за прок?Увы! Что натворила я? Три окаУ здравомыслия: из них одноСобытья в настоящем зрит широко,Второму зреть прошедшее дано;А третьим, что вперед обращено,Грядущего провидеть не смогла я —За что судьба и выпала мне злая.Но будь что будет! Завтра же тайком,Дождавшись только времени ночного,Отсюда выберусь — и прямикомОтправлюсь к милому; а с ним готоваХоть на край света я! Суда людскогоСтрашиться ль нам? Завистны люди сплошь:Чужое счастье им — что острый нож.Довольно печься нам о чьем-то мненье!Всем угождать — не оберешься бед:Что у одних встречает одобренье —Другими почитается за вред.До этих и до тех мне дела нет!Дорогу видя к собственному благу,Впредь от нее не отступлю ни шагу".но Итак, вдова решилась не шутяСоединиться с милым, честь по чести.И что ж? Увы! Два месяца спустяЕе застанем мы все в том же месте,А царский сын со всею Троей вместеЗабыт и выброшен из головы!Пред тем событья были таковы.Тидеев сын, рекомый Диомедом,Давно уже поладить был не прочьС Крессидою — лишь был бы способ ведомЗаполучить ему Калхаса дочь.И голову ломал он день и ночь:С какой приманкою раскинуть сетиДля рыбки, что имел он на примете.Хотя и полагал он, что у ней,Уж верно, есть возлюбленный в Пергаме, —Иначе почему б за столько днейНи разу молодой, пригожей дамеНе рассмеяться? посудите сами! —Но все-таки, в надежде на успех,Решил он, что попробовать не грех.То мнилось вдруг ему, что неудачейСия затея кончиться должна:"Безумец я, — ворчал он, — не иначе!У ней другой на сердце; с ним онаНасильно, может быть, разлучена, —Недаром сказано в одном трактате:Где скорбь гнездится, там любовь некстати.А впрочем, отобрать сей нежный цветУ малого, по ком она столь тяжкоВздыхает, — вот победа из побед!Нет, будь что будет: попадется ль пташкаВ мои силки, случится ли промашка —Я счастья попытаю, ей-же-ей,Ни сил не пожалею, ни речей!"Был Диомед могуч и крепок телом,В кости широк, в бою неукротим,Громкоголос, упрям, суров — и в целомС царем Тидеем схож, отцом своим.Притом хвастун (водился грех за ним),Наследник Аргоса и Калидона, —Так писано о нем во время оно.Крессида росту среднего была,Но так стройна в простом своем наряде,Лицом и всей повадкой так мила,Что краше не сыскать! Густые прядиСвоих волос она сплетала сзадиВ одну златую косу — диво див, —Блестящей нитью ловко перевив.Лишь брови, сросшиеся посередке —То был у ней единственный изъян.А взор ее очей, спокойно-кроткий,Был точно райским светом осиян.Коль верить описаньям горожанТех давних лет, — сама Любовь, казалось,С красою в ней за первенство сражалась.Она была разумна и добра,Обучена всему, в речах учтива,Скромна, и сердобольна, и щедра,Притом резва и весела на диво,И лишь порой не в меру боязлива.Но сколько ей в ту пору было лет —Про то ни слова в летописях нет.Троил же принц и ростом взял, и статью,Сложеньем соразмерным и лицом:Все совершенно было в нем! Меж знатьюТроянской слыл не зря он удальцом.Собой прекрасен, молод, и притомОтважней льва и духом тверже стали —Достойней мужа в мире не видали!И автор мой, чью повесть в меру силДля вас перелагаю, пишет то же:Что прочих рыцарей превосходилЦаревич и в бою не ведал дрожи.Хоть вздумай исполин, с горою схожий,Сразиться с ним — и этого б ТроилОтвагой дерзкой в бегство обратил.Однако же вернемся к Диомеду:В десятый день Крессидиных скорбейВ шатер Калхаса, как сосед к соседу,Взошел он, утра майского свежей,Чтоб у жреца (так он поведал ей)Совета испросить. На самом делеСовсем иной достичь хотел он цели.Крессида гостю предложила сестьС собою рядом и велела слугамВина подать и сладостей принесть;С ним разговор затем, как с добрым другом,Учтивый завела: таким досугомКуда как был доволен Диомед!

Я суть перескажу вам их бесед.Сперва лихие вспомнил он сраженья,Героев той и этой стороны,И пожелал Крессиды слышать мненьеПо поводу осады и войны.Затем спросил, не кажутся ль чудныЕй греки: разговоры их и нравы,Обычаи, наряды и забавы.Еще спросил он, отчего КалхасНе сыщет ей достойного супруга.Крессиде, что доселе ни на часСердечного не забывала друга,От сих расспросов приходилось туго.Бедняжка отвечала как могла,Куда ж он клонит — в толк и не взяла.Здесь, осмелев, промолвил сын Тидея:"Благоволите выслушать меня,О госпожа! Ни разу и нигде я —С тех самых пор, как в первом свете дняПовел за повод вашего коня, —Не видел вас иначе как в печали(Чем вы меня безмерно удручали).Отсюда, впрочем, заключить я смог,Что сердце ваше в непокорной ТроеОсталось, кем-то взятое в залог.Меня ж сие задело за живое:Я б не желал, чтоб вы, лишась покоя,Хоть об одном из этих бедолагСлезинку уронили, скорби в знак.Что ваш Пергам? Обширная темница!Он осажден и сгинуть обречен.И всякий, кто в стенах его томится,Живым оттоль не выйдет нипочем:Будь он хоть первым в свете богачомИ пожелай спастись — ни власть, ни златоТут не помогут! Всех их ждет расплата.За честь Елены, лучшей среди жен,Троянцы нам ответят! Не спасетсяНикто: надежно город окружен,Все сгинут — от раба до полководца.От нашей мести Тартар содрогнется!Пусть видят все, какая ждет напастьТех, кто у нас цариц посмеет красть!Коль ваш отец, мудреным прорицаньемНас не надув, поведал все сполна(Порой ведь и у слов, подобно тканям,Обратная бывает сторона) —То близок день, в который пасть должнаСия твердыня, и тогда вы самиСвоими все увидите глазами.Иначе для чего родитель вашСтремился поскорей на АнтенораВас обменять? Иль это просто блажь?Нет! Зная, что должны погибнуть скороВсе, кто ни есть в Пергаме, без разбора,Оттуда торопился дочь своюОн вызволить — поруку в том даю!О госпожа моя! Что было прежде —Прошло; довольно слез и маеты!Не век же вам в несбыточной надеждеМрачить свои прекрасные черты.Иль собственной не жаль вам красоты?Напрасно вы печалитесь о Трое,Утешьтесь и забудьте все былое.Что до любви утраченной — тужитьО том не след: ей сыщется замена.Есть муж достойный, что готов служитьВам ныне преданно и неизменно,Усердней всех троянцев. ОткровенноСкажу: мне честь подобная стократЖеланнее любых иных наград!"Тут покраснел, смутясь, могучий воин,И голос дрогнул у него слегка, —Но вскоре продолжал он, вновь покоен,Лишь на вдову взглянув исподтишка:"Хоть видите во мне вы чужака —Я дворянин, и знатностью к тому жеТроянских рыцарей ничуть не хуже.Будь жив Тидей, родитель мой и царь,Я получил бы, волею закона,Все, чем владел он. Впрочем, я как встарьНаследник Аргоса и Калидона,Хоть сам отец не передал мне трона:Он пал, до лет преклонных не дожив,В походе Полиника против Фив.Итак, душа моя, не зря впервыеСредь жен себе избрал я госпожу:Я, сколь позволят боги мне благие,Ей верою и правдой послужу!И не уйду, по чести вам скажу,Покуда мне вы не дадите слово,Что завтра здесь же свидимся мы снова".Я повторять не стану всех речей,Что произнесть успел с мольбой во взореТидеев сын. Довольно, что у нейСогласье он на встречу вырвал вскоре,С условьем, что не станет в разговореСердечных дел касаться Диомед.Вот, впрочем, что услышал он в ответ.Не преставая вспоминать Троила,Нахмурясь и принявши строгий вид,Негромко с ним она заговорила:"С рожденья всей душой, о Тидеид,Я город свой люблю. Да сохранитЕго Зевес от нынешних напастейИ худших не пошлет ему несчастий!Хоть жаждут греки выместить свой гневНа нем — но город сдаться не принудят.Отец же мой, о выкупе радев,Меня желал обнять — и кто осудитЕго за то? Дочерней не убудетВо мне любви лишь только потому,Что дорого досталась я ему!Меж греков много есть мужей достойных,Однако и троянцы с давних летУпорством славились, отвагой в войнах,И статью, и умом, — им равных нет!Хоть верю я, любезный Диомед,Красавицы иные будут радыЗа службу удостоить вас награды.Мне ж до любви нет дела. Мой супруг,Кому всем сердцем я принадлежала,Скончался. Я с тех пор любовных мук,Клянусь Палладой, как огня бежалаИ проку в них не видела нимало;Хоть были мне известны напередИ доблесть ваша, и высокий род.Тем пуще я настойчивости вашейДивлюсь. Когда же в толк возьмете вы:Любовь — не для меня? Я полной чашейИспить готова горький долг вдовы,Скорбя до самой смерти. ТаковыНамеренья мои; что будет дале —Бог весть! однако нынче я в печали.Теперь не до веселья мне. Притом,Вы сами слишком заняты войною.Вот ежели — как вы клянетесь в том —Вам вправду захватить удастся Трою, —Склонясь пред небывальщиной такою,И я, быть может, натворю тотчасДел небывалых... Впрочем, будет с вас.Я с вами завтра поболтать готоваИ рада видеть вас в любой из днейС одним условьем: о любви ни слова.Прощайте же! Будь милостью моейОдарен кто из греческих мужей —На вас бы выбор пал, клянусь владыкойЗевесом и Афиной дивноликой!Я вас любить согласья не даю —Хоть не скажу, что этому не сбыться.Все с Божьей воле, и стезю моюДа направляет Божия десница! —И тут, вздохнув, потупилась вдовицаИ молвила: — О мой священный град!Ужель тебя и впрямь не пощадят?"Однако сын Тидея с новым жаромО милости молил ее как мог.И что же? Потрудился он не даром:У ней перчатку выпросил в залогПриязни будущей, — и за порогОн вышел, лишь когда уже стемнело,Уверенный в благом исходе дела.Уже Венера освещала путьСнижавшемуся Фебу, и СеленаКоней своих стараясь подстегнуть,У Льва стремилась вырваться из плена,И свечки Зодиака над вселеннойЗажглись, когда под пологом шатраСпать улеглась Крессида до утра.И вспомнились ей речи Диомеда,И царский род его, и дерзкий вид,И что, возможно, греков ждет победа,А тех — погибель; кто же защититЕе, совсем одну, от всех обид?..Так зрело в ней решенье роковоеОстаться здесь и позабыть о Трое.А Диомед с утра уж тут как тут:Он дело так повел умно и хватко,Спеша награду получить за трудИ в доводах не видя недостатка, —Что прямо вам скажу (и столь же кратко):Вдову избавил он от всех тревогИ все сомненья одолеть помог.И вскоре, пишет автор мой, гнедогоТроилова коня, что с бою взят,Подвел к ней Диомед; она же сноваВручила скакуна ему, наградНе пожалев, и даже, говорят,Застежку золотую, дар Троила,И свой рукав для флага подарила.Когда же рану Приамид нанесЕму в сраженье — то над ней вдовицаНемало пролила горючих слезИ снадобий; тут есть чему дивиться.Уж я не знаю: быль иль небылица,Что сердце Диомеду отдалаКрессида? Это давние дела!Но сказано и то в повествованье,Что совести мучительный укор,А с ним души несносные терзаньяПокоя не давали ей с тех пор:"О, стыд! — она стенала, — о, позор!Неверность — имя мне! Предав Троила,Я лучшему из лучших изменила.Что обо мне подумают? Увы!В преданьях я и в книгах век пребудуИзменницей! Чуть колокол молвыВесть разнесет — как возопят повсюду:Подобному нет оправданья блуду!Ни слова доброго... А строже всехОсудят жены мной свершенный грех.Своим паденьем, скажут, мол, КрессидаНа всех на них бесчестье навлекла!Хоть случай мой не первый — все ж обидаНанесена, и ждет меня хула.Что ж! сколь ни сетуй, не поправишь зла.Теперь мой долг — остаться с Диомедом,Пока живу: иной мне путь неведом.Но пусть другому буду я верна,Пусть преданности я твоей не стою —Ты, мой Троил, – воскликнула она, –Да будешь без меня храним Судьбою!Муж благороднейший, навек с тобоюГосподня да пребудет благодать! –– Здесь снова принялась она рыдать.– Ты не найдешь вражды иль неприязниВо мне: я дружбой нашей дорожуИ о тебе, хоть под угрозой казни,Вовек худого слова не скажу.Коль ты свою осудишь госпожу —Увы мне! Предо мной ты безупречен.Но так уж сталось: наш союз не вечен".В которые же сутки ДиомедУ ней из сердца вытеснил другого?На это в книгах указанья нет:Я все их перечел — и хоть бы слово!Вы ж, коль хотите, перечтите снова.Сдается мне, ходок был недурён —Однако же и путь не без препон.Я, впрочем, возмущаться слишком яроНе склонен злополучною вдовой.И без того ее постигла кара:На целый свет ославлена молвой,Она сама же за проступок свойСебя казнила; этого довольно,Чтоб мы ее простили сердобольно.Теперь назад вернуться нам пораК царевичу, оставленному нами.Вы помните, что должен был с утраОн госпожу свою встречать в Пергаме,Но прежде в нетерпенье дни за днямиТомился... Вот желанный близок час;Всю ночь пред этим не сомкнул он глаз.Когда ж лучи блистательного ФебаРумянили восточные моряИ жаворонка песнь звенела с неба —Ни свет, как говорится, ни заря, —Со стен Троянских юный сын царяВысматривал Крессиду зорким взглядом,И верный с ним Пандар топтался рядом.Во всяком проезжавшем им тотчасКрессида мнилась; но, к своей досаде,Бедняги ошибались каждый раз —И вновь томились, вдаль прилежно глядя.И так, с надеждой стойкою во взгляде,Вздыхал Пандар и хмурился Троил,Пока полудня час не наступил.Здесь принц промолвил: "Вышли мы напрасноВстречать ее так рано, вот в чем суть.Калхас ей не позволит, это ясно,Не отобедав отправляться в путь:Ему бы только время протянуть!Уж верно, ей немало потрудитьсяПришлось, чтоб от него освободиться"."Да мы-то что ж? — Пандар ему в ответ, —Поедем-ка обедать, в самом деле!"Но из дворца, закончив свой обед,Назад вернулись оба и гляделиВсе так же вдаль... Увы! Еще доселеИм невдомек, что плохи их дела:Фортуна их вкруг пальца обвела.Здесь молвил принц: "Я вижу, что онаС отцом своим до сумерек и дажеДо вечера пробыть принуждена.Сойдем-ка вниз, к воротам. Эти стражи

Пораньше норовят улечься; я жеО том о сем примусь им толковать —Чтоб только не спешили закрывать".Но вот и вечер минул; дело к ночи.Крессиды не видать. Ни друг, ни врагНе едет: принц уж проглядел все очи!Над рощей, над холмом сгустился мрак...Вдруг он вскричал: "Какой же я дурак!Ведь госпожа-то верно рассудила —А я совсем отчаялся уж было.Поверь, Пандар, она мудрей меня:И впрямь, зачем пускаться ей в дорогуУ встречных на виду, средь бела дня?Она права! Вот смерклось понемногу —И самая пора теперь, ей-богу,Моей Крессиде отправляться в путь,Чтоб в город неприметно проскользнуть.Теперь уже недолго... А! Взгляни же!Вон там, за поворотом, впереди —То не она ли едет? Ближе, ближе...Ну да, я узнаю ее, гляди!"— "Постой, — Пандар ответил, — погоди!Глаза протри: повозка там простая,С товаром для продажи иль пустая"."Увы! я обознался, — молвил тот, —И все-таки недолго ждать нам встречи.Я сердцем чую (сердце не солжет!),Что милая моя уж недалече.Увидишь сам, то не пустые речи:Еще мне сроду не было, поверь,Так радостно, Пандар мой, как теперь!"Пандар кивнул, но только лишь для вида.Он другу потакал и ни на шагНе отходил весь день от Приамида,Но про себя с усмешкой думал так:"Скорей уж с дудкой Робин-весельчакИз леса выйдет к нам искать ночлегаИль прошлогоднего дождемся снега".Спустя немного вышел из воротИ запоздавшим крикнул стражник дюжий,Чтоб шли домой и загоняли скот,Не то придется ночевать снаружи.Принц понял: ждать уж нечего; к тому же,Его хватиться могут наконец.И, плача, поскакал он во дворец.Но сам себе твердил он в утешенье,Что спутал дни. Прекрасная вдоваСказала: ворочусь, мол, в тот же день я,Когда луна войдет в созвездье Льва.Видать, неверно понял он слова,Крессидой сказанные на прощанье:Она лишь завтра сдержит обещанье!И поутру взобрался он опятьНа городскую стену, чтоб оттуда,Как прежде, за дорогой наблюдать,И взад-вперед расхаживал, покудаНе понял наконец, что дело худо:Крессиды нет, кругом глухая ночь, —И с тяжким вздохом ускакал он прочь.В тот миг своей последней он надеждеСказал: прощай навеки! С милой врозьТерзаться начал горше он, чем прежде,И сердце вновь на части в нем рвалось.Одна лишь мысль, его пронзив насквозь,Все снова принца мучила и снова:Ужель она могла нарушить слово?Четвертый день, и пятый, и шестойСверх срока, что назначила Крессида,Прошли, недоуменьем и тоскойЗлосчастного исполнив Приамида.И наконец, в душе его обидаОтчаяньем сменилась: понял он,Что предан и на гибель обречен.Здесь злобный дух, что ревностью зовется(Да сохранит нас от него Господь!),В царевича проник; сего уродцаСвирепого не в силах побороть,Троил свою лишь изнуряет плоть:Не спит, не ест, не пьет он, точно хворый,Друзей бежит и смерти жаждет скорой.Стал бледным он, и слабым, и худым,На посох опирался; то в печали,То в гневе пребывал; при встрече с нимЦаревича порой не узнавали!Когда ж троянцы недоумевали:Что за недуг страдальца источил? —Болит, мол, сердце, отвечал Троил.Отец его Приам и мать-царица,И сестры с братьями, и вся семьяДопытывались: что, мол, с ним творитсяИ что бедняге не дает житья?На то царевич, муку затая,Твердил одно: близка его кончина,Сердечная болезнь — тому причина.Раз как-то он заснул и видит сон,Что в поисках Крессиды, одинокий,В непроходимой чаще бродит он,При этом проливая слез потоки.И вдруг — поляна: там, на солнцепеке,Огромный и чудовищный на вид,Клыкастый вепрь посередине спит.А с чудищем бок о бок — о, проклятье! —Его возлюбленная госпожа:Крессида, зверя заключив в объятья,Его лобзает, рядом возлежа.Царевич пробудился, весь дрожа,И прошептал: "Она мне изменила!Все конечно отныне для Троила".Затем воскликнул он: "О мой Пандар!Мне истину во сне открыли боги:Крессида неверна. Какой удар!Так худшие сбылись мои тревоги.Я свято верил ей — и что ж в итоге?Она с другим! И счастлива вполне.Послушай: вот что видел я во сне".И, другу описав свое виденье,Вскричал он: "О любовь! скажи мне, чьяКраса и стать, чьей страсти ухищреньяТебя прельстили? Коль прогневал яТебя — открой мне, в чем вина моря!Уж я ль не верным был тебе слугою?Так для кого ж отвергнут я тобою?Я дал тебе уйти, страшась молвыИ в пылкие поверив обещанья,Ведь каждый звук из уст твоих — увы! —Я слушал как Священное Писанье.Ну что же! Поделом и наказанье:Ведь от кого мы лжи не ждем отнюдь,Тому всех проще нас и обмануть.Но как мне быть? От этой новой мукиСпасенья нет, и мочи нет моей!Не наложить ли на себя мне руки?Мне это средство кажется верней,Чем, пытку растянув на много дней,Кончины ждать. Не лучше ль без заботыЕдиным махом с жизнью кончить счеты?"— "Опять ты за свое! — вскричал в ответЕму Пандар, — не я ль, скажи на милость,Учил тебя, что в снах-де смысла нет?С тоски, со страху — мало ль что приснилось?Ужель от этого перемениласьК тебе Крессида? Спорить я готов,Что ты негодный толкователь снов.Должно быть, этот твой кабан матерый —Ее отец, почтенный жрец Калхас.На солнышке лежит бедняга хворый:Настиг его, как видно, смертный час.И так лежит он, стар и седовлас, —А дочь, его обнявши, горько плачет:Вот, без сомнения, что сон твой значит!""Так иль не так — откуда же мне знать?" —Вздохнул Троил. Пандар ему на это:"Я рад, что ты становишься опятьСамим собой! Послушайся совета:Отправь-ка к ней письмо, дождись ответа —Писать-то ведь куда как ты горазд! —А там уж поглядим, что Бог нам даст.Коль есть на ней вина, то не посмеетКрессида о себе подать нам весть,А коли нет — уж написать сумеет,А мы с тобой сумеем и прочесть.Сдается мне, у ней причина естьПромедлить с возвращеньем; и быть может,Ее ответ тебя и обнадежит.С тех пор, как с милой ты своею врозь,Друг дружке не писали вы покуда.И может быть, узнавши, что стряслось,Ты скажешь сам, что это не причуда,Что было б для обоих вас не худоПодольше оставаться ей с отцом...Садись, пиши — и дело тут с концом!"Вот за перо берется принц в надежде,Что впрямь из их затеи выйдет прок.Но долго он вздыхал и думал, преждеЧем ей печаль свою поведать смог.Сей труд от первых до последних строкДля вас я привожу в том самом виде,В каком и был отослан он Крессиде.

Письмо Троила

"О цвет нежнейший мой! О госпожа!Всей жизнью, всей душой и плотью бреннойОдной тебе навек принадлежа,Как вещество принадлежит вселенной, —Покорный раб, с мольбою неизменнойК стопам твоим припасть решился я,Смиренно о пощаде вопия.С тех пор как ты меня своим уходом,О госпожа, на муки обрекла,День для меня оборотился годомИ столь же многократно возрослаПечаль моя; от оного же злаДотоль не получу я облегченья,Доколе станешь длить мои мученья.Сей скорби не умея превозмочь,Я тщусь излить, хотя на расстоянье,Все, что теперь мне душу день и ночьТерзает: таково мое желанье.Следы же влаги, коими посланьеЗапятнано, сказать тебе должны,Как плачу я, страдая без вины.Лишь не сочти, что взор твой осквернится,Коснувшись этих строк. О, снизойдиК сему посланью, ибо в нем частицаТоски, гнездящейся в моей груди!Еще прошу я: строго не судиНесвязный слог мой, коему причинойРассудок, помраченный злой кручиной.Когда бы горемычному рабуРоптать на госпожу свою пристало,Смиренную сменил бы я мольбуНа укоризну горькую: сначалаОт греков ты уйти предполагалаВ десятый день и в том дала обет;Два месяца прошло — тебя ж все нет!Но воля госпожи моей священна.Я сетовать не смею: долг и честьВелят мне покоряться неизменноИ от тебя любые муки снесть.Лишь об одном молю — подай мне весть!Поведай без утайки: что случилосьС тех пор, как ты со мною разлучилась?О госпожа! О здравии твоемИ благоденствии молю я Бога.Пошли Господь удач тебе во всемИ радостей, и почестей столь много,Сколь пожелаешь; скорбь или тревогаПускай тебя обходят стороной.Я вечный раб твой: сжалься надо мной!Я стал подобьем некого сосуда —Вместилища всех мыслимых скорбей.Одно могу сказать: я жив покуда,Хоть с каждым часом жизнь во мне слабей.Унылый дух, что из груди моейСтремится прочь, — удерживаю силойИ жду: не явится ль гонец от милой?Глаза мои, что госпожу не зрят,Оборотились в два ручья соленых,Покой забыт; взамен былых услад —Лишь горечь мук и ад ночей бессонных,И вместо песен в жалобах и стонахДни провожу: отрады нет ни в чем,И всякое мне благо стало злом.Одна лишь ты еще доставить можешьМне исцеленье. Воротясь назад,Ты силы мне вернешь и приумножишь,С тобою вновь я жизни буду радИ стану против прежнего стократСчастливей! Пусть не жаль тебе Троила —Но клятвы ты свои ужель забыла?Когда ж на смерть я осужден тобой,Бог весть из-за какого прегрешенья,То все же, верным быв тебе слугой,Последнего прошу я утешенья:Скорей свое мне сообщи решенье,Вину мою чтоб разумел я впредьИ сам почел за благо умереть.Но ежели причина есть инаяДля промедленья — также напишиПро это мне в письме, не отлагая:Голодному и крохи хороши.Дай мне надежду, свет моей души,Чтоб я сносил покорно боль разлуки —Иль умертви, чтоб исцелить от муки!Воистину, при встрече не смогла бВо мне узнать ты прежнего Троила:Так сделался я бледен, худ и слаб,Ничто на свете мне теперь не мило.Одно меня желанье истомило —Красу твою узреть еще хоть раз,Покуда не настал мой смертный час.На сем кончаю, высказать не смеяИ половины всех моих скорбей.Что б ни было, любовь моя, тебе яЖелаю многих благ и долгих дней.Жизнь иль погибель от руки твоейПринять готовясь, верю я при этом,Что ты, как встарь, верна своим обетам.Тебе, о госпожа моя, поверь,Желаю всех отрад, каких уж болеМне не дано. Судьба моя теперьИ счастие мое — в твоей лишь воле.Знай: жизнь моя продлится лишь доколеТы длить ее благоволишь, мой свет!И с тем прощальный шлю тебе привет.Твой Т.".