Троица

С наступлением ночи армия Йорка впала в тревожное оцепенение сна, то и дело нарушаемого пронзительным выкриком кого-нибудь из мучимых кошмаром. Пробудившись, люди снова тяжело ворочались, сжимая веки в попытке превозмочь непроглядные часы темени. Замок был, безусловно, защитой, но наряду с прочными стенами помогала и река, что тоже служила преградой за спиной. Каждый из солдат знал, что в крайнем случае сможет укрыться в стенах Ладлоу – хотя это будет равносильно поражению: замок при таком раскладе падет. Ключом к обороне служат мечи и щиты рати, а не укрепления. В полночь на стенах сменился караул. Из-за окрестного леса выкатилась луна и, взойдя в зенит, зажгла своим светом тронутые ночной изморозью камни замка. Он теперь имел сходство со сказочным чертогом, а травы вокруг него из-за инея казались сотканными из серебристой паутины. Но не до любования было караульным, что на морозце зябко притопывали и дышали паром себе в ладони: скорей бы рассвет.

Час за часом ночное светило, скатываясь к горизонту, тускнело и, наконец, изошло, а беззвездное и поэтому почти черное небо подернулось пепельно-серой предутренней дымкой. Этот особый предрассветный покой был нарушен тем, что по лестнице на площадку сторожевой башни застучали шаги: смотреть на восток взбирались Солсбери и Уорик. Наверху они застали Йорка с Эдуардом Марчем; те о чем-то тихо переговаривались. Они встали рядом, два отца и два сына.

– Поди сюда: ты их разглядишь, – поманил Йорк.

Солсбери прищурился сквозь дымку, различая вдали движение крохотных огоньков, которых становилось все больше.

– Сколько же их там? – задал Солсбери вопрос молодым, у которых глаза поострее, и самому Йорку.

– Считай сам, – желчно ответил Йорк. – Все те, которых ты не добил на пустоши, да еще войско короля в придачу.

В тот первый вечер, заслышав, какому числу врага его союзник дал уйти, он ударился в крик. Но Солсбери тогда смолчал, понимая, что все эти гневные слова от страха. Да, он действительно мог устроить охоту и забить растекшееся войско поборников королевы. Но и они могли, опомнившись, заново отстроиться и ударить так, что, глядишь, опрокинули бы его самого. Солсбери тогда решил действовать как задумано изначально: укрепить Ладлоу. Теперь сокрушаться о принятом решении не имело смысла.

Между тем линия огней вдали росла и росла. В предрассветном сумраке они мерцали несметной россыпью, расползаясь вширь вдоль всего горизонта. Оставалось лишь молча за этим наблюдать, что они вчетвером и делали в угрюмом молчании. Местность к востоку Йорк знал как никто другой и был, попросту говоря, ошеломлен. Рука машинально скребла затылок, а голова покачивалась.

– Может, это все же какая-то хитрость, – робко предположил он. – Выставили побольше факельщиков: смотрите, мол, как нас много. А на самом деле их меньше.

Говоря, он не верил ни единому своему слову. Промолчали и остальные. Истинное число королевского войска близ замка должно было определиться с солнцем.

– Ладлоу не брал никто и никогда, – помолчав, горделиво сказал Йорк. – Эти стены простоят еще века, надолго пережив нас – неважно, каких там сукновалов и огородников они выставили против нас.

За надвигающейся ратью постепенно наливалось светом чистое бледное небо. Йорк напрягся: среди людской массы различались темные силуэты пушечных стволов. Поняв, что не обманывается, хозяин замка свесился с башни, продолжая вглядываться (Солсбери для подстраховки уже хотел схватить его за руку, а то, не ровен час, сверзится вниз). К замку волокли четыре тяжелых серпентины, каждая из которых могла выстреливать чугунным ядром на целую милю. Против таких орудий могут не выдержать стены даже такой твердыни, как Ладлоу. Разрушения могут быть чудовищными.

– Они пришли нас смять, – выговорил Солсбери.

Чувствовалось, что Йорка эти слова злят, но предутренний свет окреп уже настолько, что размах армии короля представал взору воочию. Знамена знати в мягкой сероватой дымке были различимы еще слабо, но общая численность внушала просто оторопь: как минимум вдвое больше тех, кто собрался под стенами именем Йорка.

– Я вижу цвета Перси, – указал Эдуард. – Вон там лорд Грэй. Еще Эксетер. Бекингем. Слева Сомерсет, видите? А вон там знамя… никак Клиффорда?

– Оно, – мрачно согласился Йорк. – Безотцовщина вкупе с громадной сворой безродных псов. У меня такое впечатление. Бекингема мне надо было прикончить еще в Сент-Олбансе, когда он валялся с раскроенной надвое физиономией. Гляньте-ка на львиные вымпелы короля. И на лебедей королевы. Эта волчиха сейчас среди них, я уверен.