Троица

– Если кого и лишать наследия, так это Перси, Эгремонта и Сомерсета. Наши отцы отсекли змеям головы, но их, видите ли, заменили сыновья. Те имена лучше вообще вымарать из Свитков, чтобы они уже никогда не поднялись. Я, как дело дойдет, такой промашки не допущу. – Он разлепил веки и обвел всех покрасневшими глазами. – Мой отец спас короля; если надо, то спасет еще раз. Но он, увы, проявил милость к домам, которые надо было, наоборот, ославить и разорить. Я б так и поступил, будь на то моя воля.

Последовало короткое затишье. Уорик сидел поджав губы, раздраженный юношеской спесью Эдуарда. Молчание, как ни странно, нарушил Троллоп:

– Англичане из Кале будут стоять с вами, милорды. Мы давали клятву верности. Разумеется, не против короля, что было бы безусловной изменой и клятвопреступлением, но против тех, кто корыстно использует его имя.

На лице пожилого служаки читалось беспокойство; все эти разговоры о знатных домах и высокой политике его явно смущали. Куда как проще видеть перед собой четко обозначенного врага и сплеча его крушить.

– Король Генрих сражаться не выйдет, – уверенно сказал Уорик. – Он словно ребенок или монах, спит от рассвета до заката или молится день-деньской. Так что пока он дремлет в Кенилворте, за свою верность присяге можешь не опасаться. Нам лишь надо, как ты говоришь, повстречать и разгромить тех, кто правит от его имени. Дело это непростое, кровавое, но когда мы его сделаем, победа будет за нами.

– Мы уничтожим их всех, – зевая, добавил с земли Эдуард. – И Йорки восторжествуют. Вот тогда я и вспомню, кто мне друг. А кто враг.

Гонец добрался до Кенилуорта посреди ночи, перебудив весь замок и подняв с постели королеву. В зал аудиенций к юному герольду она вышла как была – в просторном легком платье, с перехваченными лентой волосами и розовым спросонья лицом.

– Ваше высочество, – доложил юноша, – у меня сообщение от барона Одли. В качестве пароля мне было велено назвать вам слово: «Возмездие».

Несмотря на напряженность, Маргарет рассмеялась. Только Дерри Брюер мог задать имя своей любимой клячи в качестве пароля к столь серьезному делу.

Гонец смотрел не моргая.

– Давай, говори, – махнула она рукой. – Я слушаю.

Несмотря на молодость, герольд был человеком опытным. Закрыв глаза, он взялся пересказывать слова, которые ему во избежание перехвата письма было велено запомнить. Он не знал, что через час в замок с таким же посланием прибудет еще один посыльный. Дерри подстраховался на случай, если один гонец в дороге невзначай пропадет.

– Ваше высочество, Солсбери на марше, к югу от Ладлоу. У него на дороге встанут ваши поборники, с целью не дать ему сомкнуться с людьми Йорка. Местонахождение Уорика и Марча пока неизвестно. Лорд Одли испрашивает вашего согласия известить Бекингема, Эгремонта и Сомерсета; к выходу в поле готовятся также поборники короля. Да благословит нас Господь, ниспослав удачу.

Гонец открыл глаза, потея от облегчения: задание было выполнено.

– Ты возвращаешься обратно в стан лорда Одли? – задала вопрос Маргарет.

Молодой человек кивнул. Несмотря на усталость, держался он нарочито прямо.

– Сообщи ему, что Перси и Сомерсет вместе с поборниками короля находятся близ Ковентри, вооруженные и готовые к походу. С ними в поле выйдут Бекингем и мой муж. Передай лорду Одли мое благословение и пожелай всяческой удачи. Это всё. Сейчас я бы распорядилась тебя накормить и устроить на ночлег, но время дорого. Мой дворецкий даст тебе какой-нибудь снеди в дорогу.

– Вы очень великодушны, ваше высочество, – поблагодарил гонец, вновь закрывая глаза и шепотом проговаривая послание, чтобы лучше запомнить. Из зала он выбежал трусцой, оставив Маргарет в одиночестве взволнованно обдумывать, как поднять короля. Генрих был ко всему ключом, но доспехов не надевал с самого Сент-Олбанса.

20

По наблюдению барона Одли, поборники королевы являли собою сборище достаточно разношерстное. Многие из них, как и он сам, были родом из Чешира, а также из Шропшира и других соседних графств, откуда они приходили парами, тройками и целыми дюжинами. Кое-кто из этих, с позволения сказать, рыцарей мало чем отличался от обычных ополченцев – ни сюркотов и гербов, ни знаков отличия, кроме приколотого к груди серебристого лебедя королевы. Но при всей своей бедности и скудости снаряжения эти мелкопоместные сквайры были хотя бы подготовлены сражаться, в то время как остальные – простые пахари и кузнецы, мясники и строители – пришли единственно из преданности короне и неприятия Йорка.