Трон Знания. Книга 5

Через час автомобиль правителя в сопровождении кортежа охраны полетел в Ларжетай.

***

Надзиратель провёл Эйру по первому этажу следственного изолятора и впустил в кабинет начальника. Из-за стола поднялся пожилой коренастый человек. Дешёвый пиджак сидел на нём с изяществом парадного кителя.

– Только из уважения к вам, – сказал начальник и, закрыв шкаф на ключ, вышел в коридор.

Эйра села на стул. Расстегнув пальто, окинула комнату взглядом. Давно не крашеные стены, на окнах решётки, большой сейф со следами от клейкой бумагина дверце, на столе телефон и фото в рамке. Покосившись на двери, Эйраприподнялась и повернула рамку лицевой стороной к себе, надеясь увидеть жену или детей хозяина кабинета. Адэр…

Из коридора донеслись голоса и шаги. Надзиратель запустил в кабинет Лугу, снял с него наручники и удалился.

– Как ты? – спросила Эйра, наблюдая, как Луга растирает запястья.

– Сплю, ем. Всё хорошо, – сказал он и опустился на соседний стул. – Скучнотолько. Меня держат в отдельной камере, как бывшего стража. Говорят, бандиты таких, как я, не любят.

– Прости, что не пришла раньше.

– Да ладно, – улыбнулся Луга. – Говорят, сюда никого не пускают. Ты здесь, свершилось чудо.

– Крикс постарался. Он теперь начальник секретной службы.

– Рад за него. – Луга вздохнул. – Как ребята?

Эйра подошла к окну:

– Тебе повезло. Иди сюда.

Приблизившись к ней, Луга прижался носом к стеклу. Из окна был виден двор изолятора, отгороженный от улицы высоким каменным забором с колючей проволокой наверху. Мебо и Драго болтали у ворот с караульными. Талаш стоял в стороне, разглядывая здание.

Луга помахал рукой, надеясь, что ракшад его увидит:

– Слепая тетеря. И не мёрзнет, зараза. Хоть бы майку надел. – Постучал в стекло.

– Не надо, не стучи, – попросила Эйра. – Тебя уведут, а я хочу побыть с тобой немного.

– Ладно, – кивнул Луга. Взгляд, направленный на товарищей, сделался тоскливым.

– Завтра тебя отправят в искупительное поселение.

– Далеко?

– Не знаю. Я не видела документы, – промолвила Эйра и указала на белую тряпку с цифрами, пришитую к фуфайке. – Что это?

– Это? – Луга прижал ладонь к тряпке. – Мой номер. Теперь у меня нет имени. Говорят, что даже в отправных документах нет моего имени. Только номер. Эточтобы после отсидки я мог вернуться к нормальной жизни. Чтобы братки не разыскали меня по имени. Чтобы семью не стращали. У меня нет семьи, мне плевать. Но закон есть закон.

– «Говорят», – произнесла Эйра. – А кто говорит? Ты же сидишь в одиночке.

– Там много одиночек. Для буйных, для бывших стражей, для педофилов. Делать нечего, вот мы и перекрикиваемся.

– Что ещё говорят?

– Да много всякого. Говорят, смотрящий, в смысле, старший по баракам, мне кличку даст. – Луга забрался коленями на подоконник, замахал руками. С досадой цокнул языком. – Кроты. Ни черта не видят.

От внезапной мысли стало жарко. Эйра стянула с шеи шарф:

– Помнишь нашу поездку к норам адов?

– Помню.

– А помнишь наш разговор с Криксом о Хлысте?

– Помню, – повторил Луга и, спрыгнув с подоконника, направил на Эйру оживший взгляд. – И что?

– Мы ищем его сына и не можем найти. Я подумала… А вдруг он пошёл по стопамотца? Вдруг он был в искупительном поселении или до сих пор там находится? У него нет имени, есть кличка. Его зовут Тормун, но при аресте он мог назваться иначе. Поэтому как Тормун нигде не проходит.

– Знаешь сколько искупительных поселений?

– Знаю. Много. Но только в трёх или четырёх есть колония для несовершеннолетних. Тормуну сейчас семнадцать.

– Если я попаду хотя бы в одно из трёх, – проговорил Луга с сомнением. – А еслипопаду, как его найти? Не приставать же к каждому юнцу. Меня сразу в извращенцы запишут.

– Он не знает, что его отец Хлыст. Для него он – Асон. А как мальчишки? Они любятпохвастаться подвигами отцов. Или в тяжёлой ситуации защитить себя именемотца. Асон убил хозяина магазина и его сына с другом. Ему дали двадцать лет. Этото, что знает Тормун, и он не знает, что его отец на свободе.

– Как-то туманно всё. – Луга покачал головой. – Поговорка есть: «Авоська верёвку вьёт, небоська петлю накидывает, а как-нибудь табурет из-под ног выбивает». Меня братва и так на табурет поставит и верёвку накинет. Я бывший страж, мне спокойная жизнь в тюрьме не светит.

– Я не могу тебе приказывать, – сказала Эйра, потирая ладони. Внутренний жар сменился ознобом. – Это твоя жизнь и твоё решение. Но я знаю, что через многолет ты расскажешь эту историю сыну. Расскажешь, как рисковал, или расскажешь, как ты оказался здравомыслящим человеком. Твой сын будет гордиться либо твоей смелостью, либо осторожностью. Он в любом случае тебя поймёт.

Немного помявшись, Луга кивнул:

– Согласен. Что так, что этак – один чёрт, всё равно от братвы отбиваться. А так хоть какая-то забава.

Эйра обмотала шею шарфом, начала застёгивать пальто. Пальцы дрожали, пуговицы не хотели лезть в петли.

– Письма пиши маркизу Бархату. Адрес помнишь?

– Помню.

– Открывай окно.

Луга сморщил лоб:

– Чего?

– Открой окно и позови их.