Тропа Исполинов

- Зачем? - горько спросил Гриос.

- Затем, что совесть в тебе не подохла, как в некоторых. Затем, что то, во имя чего мы идём, стоит слишком дорого. Затем, что, - как говорит наш Маркон Стальная Лапа, - свободу, как знамя, должны или нести самые достойные, или - чихал я на такую свободу!

5

Полковая столовая размещалась в помещениях торговых рядов. Дежурные расставляли по длинным деревянным столам посуду, а из-за кухонной перегородки доносились приглушенные фырканье и женский хохот. В окно раздаточной они увидели трех или четырех молоденьких женщин, что возбуждённо приплясывали среди котлов и груд посуды. Из огромной кучи сарделек, наваленных на разделочные доски, девицы извлекли одну, по очереди приставляли её себе и, восклицая: "я - мужик! я - мужик!" - заливались счастливым смехом.

- Эгей, барышни! - вмешался Гурук, до половины вдвигаясь в кухню. - А тагркосские сардельки вам не подойдут?

- Гурук! - радостно откликнулась одна из них. - Ты ведь уже ел... вчера. Так чего же ты хочешь?

- Тебя хочу, - томно отвечал Гурук, просовывая лапы.

Барышни поприседали, схватившись за животы, а одна, более стойкая, ухватила плоский щит и принялась закрывать окошко, что было нелегко - двум изголодавшимся мужчинам с той стороны было не до соблюдения приличий.

В конце концов состоялось примирение и на одном из столов возникли две жестяные миски с похлёбкой, хлеб, кувшин душистого пива и одна на двоих тарелка с теми же сардельками.

Грохнула дверь и в столовую, гремя сапогами, вошёл низенький морщинистый офицер с нашивками капитана.

- Капитан Теверс, - объяснил Гурук.

- Тоже какая-то "тень"? - спросил Гриос.

- Нет, заместитель по снабжению... Доброго здоровья!

- Привет, Колдун! Доброго здоровья... Сидите, сидите! - забеспокоился Теверс, хотя никто и не думал вставать. - Что, как кормят?

- Хороша кашка, да мала чашка, - весело отозвался Гурук.

- Тебе никогда не угодишь. А тут на тебя жалоба поступила. Опять в караулке всю ночь доски строгал.

- Какие доски? - спросил Гриос.

- Да храпел!

Гурук пожал плечами.

- Немудрено с моей-то переносицей. А жалобщикам этим передай, что надо на посту поменьше дрыхнуть, тогда и в караулке ничей храп мешать не будет. Нашли время разоспаться!

- Чеснока многовато в похлёбке, - осторожно заметил чаттарец. Он только сейчас почувствовал, как сильно проголодался, но под взглядами тех, в ком уже начинал понемногу надеяться найти новых друзей, старался есть неторопливо, смакуя каждый глоток. - И соли, пожалуй, изрядно.

- Это чтоб тухлой свининой не пахло, - тут же отозвался Гурук.

Гриос вспомнил о сушёном мясе, куске сала и луковицах - его припас так и остался в дорожной сумке, притороченной к седлу. Ничего, может на обратную дорогу сгодится... Хотя, какая там дорога, и куда...

Теверс покачал головой и присел рядом.

- Келлангийцы со вчерашнего дня прекратили поставки, - сказал он. - Наших запасов и на сутки не хватит. Полковник приказал после обеда рассчитать и отпустить всех женщин.

- Выгнать, - обронил Гурук.

- Это понимай как хочешь. Они-то, может и не пропадут без нас. Только твой капитан Бустар пообещал, что если я это сделаю, вывесить меня на первом дереве.

- Не бойся, - сказал Гурук, отодвигая миску. - Скоро и Бустару будет не до тебя. Авось обойдется.

- Всё шутишь...

- Ты расскажи лучше, как погиб капитан Веррес.

Теверс снял шлем и принялся старательно вытирать платком намокшие седые пряди. Теперь, когда он повернулся лицом к свету, Гриос углядел два длинных кривых шрама, идущие в разные стороны от углов рта. Ему доводилось слышать об этой элтэннской болезни. Зараза поселяется в уголках рта и плоть в них начинает разлагаться - дальше и дальше, пока гниль не дойдет до крупных кровеносных сосудов. Немногие выжившие рассказывали о таких методах излечения "смеющейся смерти", которые было под силу вынести лишь человеку с немыслимо сильной волей. Сколько лет может быть совершенно седому капитану Теверсу? Вряд ли меньше, чем тебе...

- Командир первого чаттарского вместе с полковником ехали со стрельбища. По дороге к ним приблизились трое верховых. Один из них сообщил, что у него при себе пакет с донесением от генерала Паблона Пратта, и что он должен вручить его лично в руки полковнику Даурадесу. Наши придержали коней, а те вместо пакета повынимали револьверы. Веррес прикрыл собой полковника и принял в себя три пули.

- А что же Даура? - спросил Гурук.

- А Даура, не ожидая долго... - Теверс сделал рубящие движения рукой. - Ну, ты его знаешь, его, как говорится, в таких делах жизнь с солью протирала... Двоих срубил сразу, третьего поранил. Поскольку капитан Веррес ночью умер от ран, этого третьего только что отвели с Донантом. А Даура - цел, невредим, но, говорят, ходит черней собственной тени.

- Молодец, сынок, - гулко сказал Гриос.

- Наш полковник ещё не то может. Мне довелось однажды... - Гурук прислушался. - Постойка. Слышишь?

- Птичка-ласточка,

Гнёздышко из глины, -

донеслось с площади,

- Птичка-ласточка,

Позови весной!

- Йэх!

Птичка-ласточка,

Путь-дорогой длинной,

Птичка-ласточка,

Мы идём домой!