Тропа Исполинов

Я создал эту землю. Я заставил отступить море и отодвинул столбы Тропы Исполинов. Я дал имена городам, и людям, и словно мальчик на берегу океана, любовался построенными мною песочными замками.

То, о чём я поведаю сейчас, конечно же — сказка, миф, притча. В этой истории не следует искать описания реальных событий, она далека от чисто натуралистического их изображения. Но… ведь существуют истории, что происходят реально и многократно, какими бы неправдоподобными они поначалу ни казались…

Эль-Тамур.

Часть I

Берег Таккана

Глава 1. Песок и снег

Лучшее время дня — это раннее утро,Когда ещё ничего не известно,Когда день ещё только начинается…Из "Воспоминаний о Геро"

1

Когда это было, да где это было — не всё ли равно? Сказать "давно" будет неправда, и сказать "недавно" будет неверно… Сказать "сейчас"? Вот это, быть может — в самую точку.

Так или иначе, наш рассказ пора начинать, и начнём мы его с той ночи, в которую, как говорят жители прибрежных стран, великий Бальмгрим, северо-восточный ветер настраивал струны чингаросса. И мешал ему злобный брат Хайяк. И сошлись братья-ветры над Такканским заливом, и лопнула молния-струна, и нежданная гроза возмутила весеннее море, и горное эхо отозвалось вдалеке.

И потащил Бальмгрим ледяные поля на юг, и там, у стен Коугчара, всю ночь дробил их о прибрежные скалы. И море то уходило из залива прочь, то снова в него возвращалось. Тугие тяжёлые валы подходили с рассветом к берегу и нарастали, вбирая бегущие под уклон ручейки. Буруны, буруны, куда ни поглядишь, мелькали в море и, заслоняя их, вал на мгновение доставал, казалось, до самых туч и — падал, широко раскатываясь по песку.

К рассвету в заливе исчезли последние льды. На западе, над буграми предгорий, обозначились освещенные солнцем каменные столпы. Блеснули брызги на снастях рыбацких ботов. Над крышами посёлка легли по ветру голубоватые дымки…

В полутёмной горнице, у печи хлопочет хозяйка. Гул прибоя почти не долетает сюда, где вдоль крашеной мелом стены размещаются в ряд ухваты, лопаты, морские сапоги, зачехлённые гарпуны для охоты на морского зверя…

Высвеченная огоньками, упирая в бока худые руки, женщина прислушивается к дыханию детей за перегородкой.

Пробравшись туда, в закуток, где едва-едва размещаются два топчана, она тихонечко целует в лоб младшего из двоих ребятишек. Сына.

Затем… она долго и пристально разглядывает старшего. Этого паренька — подростка лет четырнадцати, вчера, поздним вечером непогода заставила постучать в дверь их дома… Кто он? Откуда? И далеко ли держит путь?

Он спит, отстранив руками непривычно жаркое одеяло. Спит неспокойно, хмурясь, и складочка возле тонких губ то сжимается, то вновь разглаживается.

Годков ему, должно быть, больше, чем кажется поначалу. Глаза — она вчера пригляделась — уже не детские. Упрямые, серые — как у жителей побережья. А волосы — светлые, мягкие. Кто-то из его родителей наверняка из Анзуресса или Бэрланда.

Руки его невелики, но пальцы крепки, и ладони — в бугорках мозолей. Вчера, как ребята уснули, муж шепнул одобрительно: скоро и у нашего младшего будут такие же…

Господи, сколько ребят бродят сейчас по заработкам из города в город! Маленькие сорвиголовы без семьи, без отца, который, быть может, ушёл с полком куда-нибудь в горы Чат-Тара или болота Элт-Энно. Поговорить бы с парнишкой, как проснётся, порасспросить, быть может — поплакать…

Женщина, вздохнув, строго поправляет одеяло старшему, касается губами лобика младшего и уходит, возвращается к своим извечным горшкам и ухватам.

Узкий луч скользнул в просвет между ставнями.

Тинч подхватил его в протянутую ладонь, и солнечный зайчик на ладони налился светом, напряжённо запульсировал в пальцах.

Необычным оказалось это пробуждение… Внезапным теплом охватило плечи. Приоткрыв глаза, он успел заметить мелькнувшее за перегородку тёмное платье хозяйки. Выпростал руку из-под одеяла, подтянул поближе сапоги, прощупал изнутри — сухо.