Тропою тайн

— Ничего удивительного. У тебя слишком много забот.

Скайлер нахмурилась.

— Пожалуй, да.

Кейт хотелось притянуть дочь к себе, крепко обнять ее, чтобы Скайлер наконец поняла без слов, как горячо и беззаветно ее любят. Но вместо этого она помогла Скайлер снять жакет и повесила его рядом со своим на металлическую вешалку у двери.

Еще тяжелее опираясь на трость, Кейт взяла дочь под руку.

— Пойдем посмотрим на тот стол, хорошо? Я захватила рулетку, поэтому мы измерим его и выясним, поместится ли он в… кабинете.

— Мама, это не кабинет, а просто комната. Если я не собираюсь превращать ее в детскую, это еще не значит, что мы должны говорить об этой комнате так, словно там кто-то умер.

Кровь отхлынула от лица Кейт.

— Не желаю этого слышать! — воскликнула она, но тут же, понизив голос, добавила: — Я просто хотела сказать, что кабинет понадобится тебе, пока ты будешь учиться.

— Мама, я же буду жить в Нью-Хэмпшире!

— Но ты сможешь приезжать домой на выходные и праздники. — Кейт не упомянула о своей тайной надежде на то, что после рождения ребенка Скайлер будет проводить каникулы в Орчед-Хилле. Если она согласится, места в доме с избытком хватит всем.

Они прошлись по некогда величественной гостиной, где отрывались обои и крошилась лепнина на потолке. Старые паркетные полы безнадежно покоробились; резные херувимы, поддерживающие каминную доску, подчеркивали плачевное состояние исцарапанных стенных панелей и поблекших драпировок. Повсюду в беспорядке стояла мебель. Старая миссис Уормсли умерла бездетной, и после ее смерти поместье вместе со всеми вещами выставили на аукцион, чтобы заплатить налоги.

Кейт с удивлением заметила, что, несмотря на обветшалость особняка, мебель на редкость хорошо сохранилась. Миссис Уормсли не хватало денег на ремонт дома, но, судя по всему, она щедро платила приходящим горничным, а те усердно чистили мебель.

В каталоге Кейт отметила номер прелестного орехового углового шкафа, а потом направилась к облюбованному ею письменному столу — викторианскому, дубовому, с круглой крышкой, с едва заметными царапинами и потертостями. Этот ничем не примечательный стол удачно дополнил бы мебель в доме Скайлер.

— Сколько за него просят? — спросила Скайлер.

— Тысячу двести — тысячу пятьсот. Но пожалуй, удастся купить его за восемьсот или девятьсот. На аукцион съехались в основном перекупщики мебели, и поскольку не в их интересах поднимать цену, он наверняка достанется нам.

— Не знаю. — Скайлер провела пальцем по пыльной поверхности стола. — Это немалая сумма.

Кейт хотела предложить дочери купить стол для нее, но передумала. Дочь ни за что не примет такой подарок. Но ведь у Скайлер был собственный счет, открытый матерью Кейт. До двадцати пяти лет Скайлер не имела права распоряжаться основным капиталом, но Кейт, как ее опекунша, могла заключать от ее имени любые сделки и совершать любые покупки на сумму, превосходящую ежемесячную выплату, на которую Скайлер жила.

— Если хочешь, я с удовольствием поговорю с Ральфом Бринкером из банка, — предложила Кейт.

Скайлер озадаченно уставилась на нее:

— Зачем? — И тут же спохватилась: — А, вот ты о чем! — Как будто пятьсот тысяч долларов были пустяком, не стоящим внимания. — Мама, спасибо тебе за предложение, но мне и вправду не нужен новый стол. Я вполне обойдусь старым.

Кейт вздохнула. Независимая Скайлер никогда ни о чем не просила, но Кейт надеялась, что со временем характер дочери постепенно смягчится. Скайлер еще предстоит узнать, что великодушие — это умение не только отдавать, но и принимать.

Между тем Кейт увидела кроватку — изысканный образчик истлейкского периода, с изогнутыми спинками и позолоченной резьбой. «Странно, — подумала она. — Всем известно, что у супругов Уормсли не было детей. Может, их ребенок умер в младенчестве?»

Ее сердце забилось. Она посмотрела на дочь. Хоть бы Скайлер увидела кроватку и поняла, что это означает!

«Второй шанс появляется не всегда, дорогая. Если случается что-нибудь хорошее, даже в самое неподходящее время, надо радоваться этому… иначе такое больше не повторится. А иногда следует не просто радоваться, но и действовать», — мрачно подумала Кейт.

Но сейчас она беспомощно смотрела, как Скайлер прошла мимо кроватки, даже не взглянув на нее, и направилась к потемневшей картине, изображающей гондолу в венецианском канале. Разочарованная, Кейт обвела номер кроватки в каталоге. Какой бы ни оказалась цена, она купит ее. Для Кейт это был не просто подарок будущему внуку, а знак надежды на то, что Скайлер изменит решение.

Они обошли еще несколько комнат, но, кроме серебряного канделябра, который после полировки выглядел бы бесподобно, Кейт не нашла ничего заслуживающего внимания. У нее заныло бедро. Скайлер становилась все беспокойнее.

— Проголодалась? — спросила Кейт. — Если хочешь, мы можем перекусить в кафе в городе. Или заехать домой.

— Лучше в «Кошкину люльку». Сейчас я с удовольствием съела бы полдюжины булочек с черникой. С тех пор как меня по утрам перестало тошнить, никак не могу насытиться. Уже прибавила пятнадцать фунтов, а впереди еще два месяца.