Тропы «Уральского следопыта»

Это походило на массовую галлюцинацию, и если прошлым утром нами владело недоумение, то сейчас на лицах можно было прочесть тревогу: что это за штучки и чем все это может кончиться?.. Встал вопрос о природе сна: отражение это действительности или наведенное состояние — внушение на расстоянии? Если внушение, то кто внушает, зачем и откуда? Игра это, предупреждение или попытка контакта?

Сон повторялся и в следующие ночи. Совсем как кинофильм — от и до. С той только разницей, что с каждой ночью становился более ярким, объемным, будто входил в нас и вообще был не сон, а явь, свидетелями которой мы были все до единого. Теперь мы видели не только цвет корабля, машин и приборов в руках пришельцев — замечали вмятины на корпусе звездолета, деления на шкалах приборов, ромбы фасеток в глазах исследователей. Эти глаза! Врач оказался прав: взгляд проникал в душу, оставлял там страх и холод металла. Пришельцы были людьми, как мы, но они были другими: с серой, металлического отлива кожей, с жесткой щетиной на голове, щелью рта и треугольным отверстием вместо носа. Может быть, мы к ним привыкли бы, если бы контакт был настоящий, но когда они являлись во сне, манипулируя с приборами, разговаривая между собой и не обращая на нас никакого внимания, когда это повторялось из ночи в ночь — это действовало потрясающе. Мы уже не сомневались, что все происходило здесь, на Милене: пришельцы побывали на планете раньше нас, исследовали ее и сумели оставить после себя запись о своем пребывании. Передавалась ли запись с не замеченного нами спутника или с другой планеты — неизвестно. Спутник вокруг планеты наши приборы, пожалуй, засекли бы, радиоизлучение тоже обнаружили бы.

Проходили ночи и еще ночи, а сон не оставлял нас. Больше: он не давал нам спать. Заполнял сознание, душу, переселялся в нас. Мы не могли отдыхать. Стоило закрыть глаза, стоило даже днем присесть и задуматься — перед глазами опускался корабль, открывались люки, выходили пришельцы. Все начиналось сызнова. До последнего слова, до движения пальца на руке долговязого, когда он вынимал щуп из песка у себя под ногами. Этого не назовешь сном, галлюцинацией — это были кошмары, повторяющиеся с методичностью оборота колес, доводившие нас до изнеможения.

Отгадал ребус Женька Бурмистров. Явился в кают-компанию в белом халате, с глазами, красными от бессонницы, — несколько дней он колдовал над чем-то в лаборатории.

— Это вирус! — Женька держал в руках пробирку. — Все мы заражены железным кошмаром!

На дне пробирки ржавой мутью лежала окись железа.

— Мы перенасыщены вирусом, — доказывал Женька. — Вот результат анализа крови. Процент содержания железа в гемоглобине повысился. Опасности для жизни пока еще нет, вирус действует только на психику. Но будет лучше, если мы покинем Милену.

Это было крушение наших надежд. Стартовать? Бросить все и бежать?..

— Думайте что хотите, — продолжал Женька. — Это феррожизнь, о которой я говорил. Она принесена на планету четырехпалыми. Странно, что мы не заметили их следов на планете. Но, может быть, они ничего не оставили после себя, кроме вируса?

С Женькой можно было не соглашаться, но каждый задумался: не ответ ли это на мучивший всех вопрос? Да и вообще надо было подумать, что делать дальше.

Мы уже исследовали планету. Имели о ней достаточно данных. Мы могли улететь. Однако при таких обстоятельствах? Четырехпалые побывали здесь раньше. Но вирус? Неужели они оставили его на планете сознательно? Для чего?.. Чтоб заставить нас признать их первыми? Заставить убраться отсюда?..

Об этом состоялся разговор в кают-компании.

— Зловредный вирус, — утверждал Женька. — Не следовало выходить без скафандров!

Женька был хороший парень, с чувством ответственности. Считал, что не удержал нас от опрометчивого поступка. А мог бы удержать — настоять на своем, и никто бы без скафандра не вышел. Сейчас он переживал за всех.

Но в сложившейся обстановке были другие стороны.

— Это первый контакт с инопланетной цивилизацией, — говорил капитан. — Такую возможность нельзя упустить! Наша экспедиция приобретает особый смысл.

— Такой контакт сведет нас с ума, — возражал Гринвуд. — Надо немедленно стартовать!

Команда была на стороне Гринвуда. Капитан не соглашался с ним.

— Нельзя допустить, — говорил он, — чтобы контакт остался бесплодным.

— Он и так не остался, Сергей Петрович, — люди измотаны.

— Вижу! — Капитан оценивал обстановку не хуже Гринвуда. — Но прежде, чем улететь, предлагаю сделать записи снов. И рисунки. Воспроизвести речь пришельцев по памяти. С чем мы вернемся на Землю?

Капитан не был бы капитаном, если бы не поставил перед нами этой задачи.

— Чем скорее сделаем записи, тем скорей улетим, — подытожил он разговор.

Рисунки, описание действий пришельцев, даже их речь зафиксировать не составляло труда. Это сидело у нас в печенках. Если один упускал какую-то черточку, она становилась на место в описании другого. Мы воспроизвели встречу с пришельцами в полном объеме.