Троцкий

Пожалуй, никто так последовательно и решительно не отстаивал идею широкого использования военных специалистов в строительстве Красной армии и деле защиты революции, как Троцкий. Летом и осенью 1918 года, несмотря на отрицательное отношение к данному вопросу многих видных революционеров, Троцкий опубликовал в центральной печати ряд ярких материалов по этой проблеме. Статьи в «Известиях ВЦИК», «Правде», многочисленные выступления ясно показывали отношение наркома к использованию военспецов. «Офицерский вопрос», «Об офицерах, обманутых Красновым», «Унтер-офицеры, на командные посты!», «Унтер-офицеры», «Красные офицеры», «О бывших офицерах», «Военные специалисты и Красная Армия» и многие другие статьи и речи Троцкого были посвящены главной, кадровой проблеме создаваемой армии.

Наверное, в наиболее полном виде свою позицию относительно использования военных специалистов Троцкий изложил в статье «Военные специалисты и Красная Армия», написанной в последнюю ночь тяжелейшего 1918 года. Троцкий пишет, что ему, последовательному стороннику использования военспецов в Красной армии, постоянно приходится выслушивать упреки и возражения товарищей по этому поводу. «Когда придирки становились более настойчивыми… – продолжает нарком, – приходилось прибегать к аргументу не столько логическому, сколько эмпирическому:

– А вы можете мне сегодня дать 10 начальников дивизий, 50 полковых командиров, двух командующих армиями, одного командующего фронтом – все из коммунистов?

– В ответ на это, – говорил Троцкий, – ”критики“ уклончиво смеялись и переводили разговор на другую тему»{324}.

Конечно, при всех прочих равных условиях советская власть, рассуждает руководитель военного ведомства, всегда предпочла бы командира-коммуниста некоммунисту… Но никто не предлагал нам выбирать между командирами-коммунистами и некоммунистами. Последних просто не было. Чувствуя исключительно сильную оппозицию принципиальной линии Ленина – Троцкого на широкое использование военспецов, Лев Давидович приводит один за другим убедительные аргументы в защиту своей точки зрения.

«У нас ссылаются нередко, – пишет Троцкий, – на измены и перебеги лиц командного состава в неприятельский лагерь. Таких перебегов было немало, главным образом, со стороны офицеров, занимавших более видные посты. Но у нас редко говорят о том, сколько загублено целых полков из-за боевой неподготовленности командного состава, из-за того, что командир полка не сумел наладить связь, не выставил заставы или полевого караула, не понял приказа или не разобрался по карте. И если спросить, что до сих пор причинило нам больше вреда: измена бывших кадровых офицеров или неподготовленность многих новых командиров, то я лично затруднился бы дать на это ответ»{325}

.

Подкрепляя свою линию на необходимость использовать бывших поручиков, капитанов, полковников и генералов, Троцкий далее пишет: «Широкая публика знает почти о всех случаях измены и предательства лиц командного состава, но, к сожалению, не только широкая публика, но и более тесные партийные круги слишком мало знают о всех тех кадровых офицерах, которые честно и сознательно погибли за дело рабочей и крестьянской России. Только сегодня мне комиссар рассказывал о капитане, который командовал всего-навсего отделением и отказывался от более высокого командного поста, потому что слишком тесно сжился со своими солдатами. Этот капитан на днях пал в бою…»{326} Когда же речь шла о конкретном факте предательства, здесь Троцкий был непреклонен, даже беспощаден. Об этом, например, свидетельствует дело А. М. Щастного.

Начальник морских сил Балтфлота капитан I ранга А. М. Щастный 27 мая 1918 года был арестован по постановлению наркомвоена Л. Д. Троцкого, которое было одобрено на следующий день Президиумом ВЦИК. Дело по обвинению Щастного в подготовке контрреволюционного переворота слушалось 20–21 июня в Верховном трибунале Республики. Единственным свидетелем обвинения выступал Троцкий. В своих показаниях на заседании трибунала он в качестве главного факта обвинения Щастного приводит содержание политического реферата, который начальник морских сил Балтфлота собирался прочесть на съезде морских делегатов. «Весь конспект с начала до конца, – говорил Троцкий, – несмотря на всю внешнюю осторожность, есть неоспоримый документ контрреволюционного заговора… Это была определенная политическая игра – большая игра, с целью захвата власти. Когда же г. г. адмиралы или генералы начинают во время революции вести свою персональную политическую игру, они всегда должны быть готовы нести за эту игру ответственность, если она сорвется. Игра адмирала (Троцкий ошибочно назвал Щастного адмиралом. – Д. В.) Щастного сорвалась»{327}.