Троцкий

На этом съезде еще присутствовала делегация меньшевиков в составе 33 человек во главе со своими вождями: Даном, Абрамовичем и Мартовым. Меньшевики, защищая русскую социал-демократическую идею, решительно выступали против положений доклада Троцкого «О задачах хозяйственного строительства». Особенно настойчив и непримирим был Абрамович. Он резко высказался против основного тезиса Троцкого о принудительном труде как необходимом методе строительства социализма. Если социализм требует милитаризации труда, массового принуждения, восклицал Абрамович, то «чем же он отличается от египетского рабства? Приблизительно таким же путем фараоны строили пирамиды, принуждая массы к труду». Русские социал-демократы провидчески усмотрели в тотальном принуждении, сторонниками которого являлись большевики, грозную опасность для социализма вообще.

К слову сказать, Абрамович, эмигрировав из СССР, пытался не только бороться с большевиками, но и начать с ними диалог. По докладу Иностранного отдела ОГПУ Абрамович в начале 1926 года предпринял попытки вступить в переговоры с большевистским правительством и обговорить условия возвращения меньшевиков в СССР для участия в социалистических преобразованиях. Хотя, по данным агента, сам Абрамович мало верил в успех этого предприятия{606}

. Такие контакты были не единичны. Даже накануне принятия сталинской Конституции Ф. Дан и Р. Абрамович подготовили «Открытое письмо» Всесоюзному съезду Советов, где писали, что меньшевики имеют с большевиками «единые цели», но расходятся в «методах революционной борьбы». Они подтвердили, что путь, который указывали меньшевики, был бы более перспективным, «предохранил бы трудящиеся массы от страданий и жертв, сохранил бы возможность построения демократического социализма»{607}. Растаявшая за рубежом партия меньшевиков все еще пыталась призывать коммунистов СССР «вернуться к демократии». И хотя в конце «Открытого письма» стояли слова «Заграничная делегация РСДРП», это были уже последние из могикан российской социал-демократии. Троцкий до конца дней не хотел пересматривать своего негативного отношения к бывшим единомышленникам.

Троцкий всегда оставался верен себе: во имя революции, социализма, как он его понимал, допустимо все. Для понимания ранних истоков заблуждений большевизма стоит напомнить некоторые идеи доклада Троцкого на III съезде профсоюзов. Добавлю вначале, что доклад был предварительно одобрен на Политбюро.

На мой взгляд, речи Троцкого всегда интересны, даже если они в корне ошибочны. Трибун революции ни на кого не похож; его исходные посылки, аргументация, полемические стрелы, выводы и призывы оригинальны, неповторимы, впечатляющи. Затянутый в кожу, с еще пышной шевелюрой, Троцкий точно рассчитывал жесты, паузы, интонацию. В те годы даже внешне он всегда представал в облике фронтового комиссара. Еще в 1918 году он телеграфировал Склянскому: «Вышлите мне кожаный костюм и сапоги»{608}.

Необычно начал свой доклад Троцкий и сейчас. «По общему правилу, человек стремится уклониться от труда… Можно сказать, что человек есть довольно ленивое животное…»{609}

Так из «биологической» посылки Троцкий подходит к положению, что «единственным способом привлечения для хозяйственных задач необходимой рабочей силы является проведение трудовой повинности. Если бы речь шла только о каком-то критическом моменте, то этот тезис едва ли можно было бы оспаривать. Но нет. Этот принцип предлагается ввести фундаментально и надолго: «…необходимо раз навсегда уяснить себе, что самый принцип трудовой повинности столь же радикально и невозвратно (! – Д. В.

) сменил принцип вольного найма, как социализация средств производства сменила капиталистическую собственность»{610}. Читая дальнейшие рассуждения Троцкого о путях и характере утверждения принудительного труда, невольно вспоминаешь слова Абрамовича: чем же отличается такой социализм от египетского рабства?

Троцкий, переводя мысль о трудовых мобилизациях в практическую плоскость, говорит: «Нужно, чтобы переброска мобилизованной рабочей силы совершалась по кратчайшим расстояниям. Нужно, чтобы число мобилизованных рабочих соответствовало объему хозяйственной задачи. Нужно, чтобы мобилизованные были своевременно обеспечены необходимыми орудиями труда и продовольствием… Нужно, чтобы мобилизованные на месте убедились, что их рабочая сила используется предусмотрительно… Где только возможно, необходимо прямую мобилизацию заменять трудовым уроком, т. е. наложением на волость обязанности поставить, например, к такому-то сроку столько-то куб. саж. дров или подвезти гужом к такой-то станции столько-то пудов чугуна и т. д.»{611}. Все эти рассуждения становятся просто страшными, когда вспоминаешь практику (уже Сталина) коллективизации, «гулагизации» всей страны. Именно Троцкий был одним из теоретиков и начинающих практиков тотального насилия.