Троцкий

Троцкий так никогда и не узнал, что Зиновьеву довелось испытать массу моральных унижений. Когда за ним пришли декабрьской ночью 1934 года, Григорий Евсеевич понял: это конец. Пока проходил обыск, он трясущейся рукой написал Сталину записку: «…ни в чем, ни в чем я не виноват перед партией, перед ЦК и перед Вами лично. Клянусь вам всем, что только может быть свято для большевика, клянусь Вам памятью Ленина. Я не могу себе и представить, что могло бы вызвать подозрение против меня. Умоляю Вас поверить этому честному слову. Потрясен до глубины души».

Но Сталин лишь прикажет ускорить суд. И через месяц, 16 января 1935 года, его старый партийный товарищ, бывший член «обруча» получит 10 лет, предварительно признав все свои несуществующие преступления и дав плюс к этому обязательство назвать «всех лиц, о которых помню и вспоминаю как о бывших участниках антипартийной борьбы»{767}

.

Троцкий был прав, изображая главного «героя» своей книги «Сталин» садистом. Генсек принадлежит к тому типу садистов, которым смерть жертвы не давала полного удовлетворения. Нужна была ее полная моральная капитуляция. 14 апреля 1935 года Зиновьев капитулировал полностью.

Троцкий и представить себе не мог, что его бывших попутчиков ждет такая горькая судьба.

С высоты сегодняшнего дня поступок Зиновьева и Каменева в октябре 1917 года не выглядит однозначно ошибочным. Во всяком случае, тогда это было проявлением политического мужества и, хотим мы того или нет, первым предупреждением грядущему. В ряде случаев Зиновьев пророчески говорил то, что не решались произнести другие. В своей книге «Ленинизм», вышедшей в 1925 году, Зиновьев писал: «Какова непосредственная пружина власти в СССР? Кто осуществляет власть рабочего класса?» – и отвечал: «Коммунистическая партия! В этом смысле у нас диктатура партии…» Таким образом, заключал автор, диктатура партии есть функция диктатуры пролетариата{768}

.

Троцкий понимал, что союз Зиновьева с ним вызван прежде всего утратой «Григорием» своего поста в Политбюро, неприязнью к Сталину, неутоленными политическими амбициями. Как и ожидалось, после исключения Зиновьева за фракционность из рядов ВКП(б) он вместе с Каменевым 19 декабря 1927 года отправил покаянное письмо в Президиум XV съезда с просьбой восстановить их в партии. Им пошли навстречу, но с этого времени недолгие союзники лидера «левой» оппозиции были обязаны постоянно разоблачать троцкизм.

Троцкий возлагал боґльшие надежды на Каменева, хотя с этим человеком у него были такие же разногласия, как и с Зиновьевым. Но Лев Борисович Каменев был не только его зятем, но и человеком более основательным, нежели Зиновьев. Троцкому была известна характеристика, которую Ленин дал Каменеву на Апрельской партийной конференции: «Деятельность Каменева продолжается 10 лет, и она очень ценна. Он ценный работник…»{769}

Ленин не случайно настоял, чтобы Каменев был одним из его заместителей в Совете Народных Комиссаров и Совете труда и обороны. Троцкий помнил, что когда в 1918 году Каменев был назначен уполномоченным Совета Рабочей и Крестьянской обороны, он немало сделал для продвижения продовольственных грузов в Москву и Петроград. Усилиями Каменева в столицу были доставлены сотни тысяч пудов хлеба. В его биографии была и такая страница, когда он по поручению Совнаркома лично вел переговоры с Н. И. Махно о необходимости совместных боевых действий против белых. Тогда соглашение состоялось.

Но Троцкий не забывал, что именно Каменев часто выдвигал тезис «о необходимости борьбы против подмены ленинизма троцкизмом». В январе 1925 года Сермукс показал Троцкому вырезку из статьи Каменева, где осуждался троцкизм: «Мы поступили правильно, не допустив подмены ленинизма каким-нибудь другим учением. Теперь, когда мы – правящая партия, мы должны искусно маневрировать в обстановке внутреннего мелкобуржуазного и внешнего капиталистического окружения – нам нужно быть особенно зоркими, особенно внимательными ко всякого рода уклонам»{770}.

Когда в апреле 1926 года Каменев пришел к Троцкому, то, возможно, совершил мужественный поступок. Еще на XIV съезде партии, выступая против зарождающегося цезаризма, Каменев произнес пророческие слова: «…я пришел к убеждению, что тов. Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба…»{771} Это было, пожалуй, единственное выступление на съезде, которое предостерегало партию от будущего диктатора и фактически предлагало устранить его.

Позже Троцкий собственноручно сделает выписки из стенографического отчета XIV съезда партии, и в частности из выступлений Каменева, Томского, Андреева, Калинина, Сокольникова и Жданова. Многие строки Троцкий подчеркнул, как, например, слова Каменева, направленные против того, чтобы создавать теорию «вождя», или слова Сокольникова, который, по сути, поставил под сомнение право Сталина на особое положение.