Троцкий

Но развязка приближалась. Сталин и его новое окружение сделали ставку на непрерывную дискредитацию Троцкого и его сторонников, постепенную изоляцию их от масс, создание образа «маловеров» и «капитулянтов». В итоге Троцкий, ставя глобальную цель – победу мировой революции, предстал перед страной и партией как человек, отрицающий возможность создания социалистического общества в СССР. Этот образ в общественном сознании в большей степени сумел создать Сталин, но отчасти повинен в этом и сам Троцкий. Опальный лидер максимально помог здесь генсеку. Он писал различные заявления, протесты, обращения, справки и адресовал их в ЦК, Политбюро; в них он подвергал резкой критике буквально все сферы советской действительности, политики партии и государства.

Иногда это были документы, подписанные не им, а его сторонниками, но в них чувствуется направляющая рука лидера. Например, большой, более чем стостраничный доклад «Современный этап революции и наши задачи», подписанный группой членов оппозиции, редактировался Троцким, и в нем предельно ясно выражена центральная мысль: «Новая теория победы социализма в одной стране ведет к предательству международной революции ради сохранения безопасности СССР… Это означает отказ от ленинской формулы о вступлении капиталистического мира в эпоху войн и революций, ликвидаторскую позицию по отношению к мировой революции»{792}.

Оппозиционеров прорабатывали на пленумах, собраниях, митингах. Сторонники Троцкого находились в глухой обороне. Их левацкие тезисы о необходимости «зажима» кулака, форсирования индустриализации, об инициировании мирового революционного пожара, невозможности построения социализма в одной стране усугубляли положение оппозиции. Масса партийцев не воспринимала предупреждений об опасности бюрократизации общества. Для рабочего, крестьянина бюрократ – это просто волокитчик, взяточник, нерасторопный чиновник. Большинство партийцев не понимало, что бюрократия государственного характера – это конец народовластию.

Культура дискуссий, политической борьбы в обществе была крайне низкой, даже в высшем эшелоне партии. Например, на августовском (1927) Пленуме ЦК во время выступления Каменева, пытавшегося доказать, что разномыслие естественно, его перебил Голощекин:

– Кто вам написал то, что вы читаете?

– А вы просто дурак, – ответил Каменев.

– Нельзя ли без таких выражений? По-вашему, все – дураки, только вы – умные, – вмешался Шкирятов.

– Это можно слышать только от глупого человека, который научился языку фашистов, – вновь ввернул Голощекин.

– Вы меня, товарищи, послали к Муссолини, – парировал Каменев{793}

.

Позиции сторон были непримиримы. Оппозиция была обречена. Лидера оппозиции от тюрьмы пока спасала только его известность. Но Троцкий не сдавался.

Сталин с помощью аппарата все больше развенчивал Троцкого как героя революции и Гражданской войны. Во время работы объединенного Пленума ЦК и ЦКК партии (октябрь 1927 г.) Сталин уничижительно говорил о роли Троцкого на фронтах Гражданской войны, намекая даже на его трусость. Возмущенный Троцкий тут же пишет письмо Л. П. Серебрякову:

«Дорогой Леонид Петрович.

Сталин рассказывал, что будто во время его работы вместе с Вами на Южном фронте я явился на Южный фронт всего один раз, крадучись, на полчаса, в автомобиле с женой… При этом прибавил, примерно, следующее: дело было зимою, шел снег, Троцкий приехал ночью и тут же уехал, потому что ему запрещено было приезжать на Южный фронт…»

Далее Троцкий пишет, что никогда никто не запрещал ему бывать на Южном фронте, никогда он с женой на фронт не направлялся и что на Южном фронте, как свидетельствует поездной журнал, он провел недели и месяцы… Троцкий просит подтвердить вздорность утверждений Сталина»{794}.

Здесь хотелось бы отметить, что Сталин и Ворошилов даже пошли на вымысел: якобы было решение ЦК, запрещавшее Троцкому вмешиваться в дела Южного фронта и «переходить его разграничительные линии». Впервые эту «утку» Сталин пустил в 1924 году, а Ворошилов повторил ее в статье «Сталин и Красная Армия».

Но опровергать публично утверждения генсека уже не было возможности. То, что говорил Сталин, тиражировали «Правда», «Большевик», другие издания. А то, о чем говорил Троцкий и его сторонники, узнавал лишь небольшой круг людей. Сталин вел наступление широким фронтом, не оставляя оппозиции надежд на спасение или хотя бы на «сохранение лица». Лидер «левой» оппозиции отчаянно отбивался.