Троцкий

21 февраля, когда был получен германский ответ-ультиматум, стало ясно, что условия будут еще более тяжелые. Берлин отводил для ответа на ультиматум 48 часов. 23 февраля состоялось заседание ЦК РСДРП(б). За поддержку предложения Ленина – немедленно подписать «грабительский мир» – голосовало 7 человек, против – 4, воздержалось – 4. Думаю, здесь сыграло большую роль заявление В. И. Ленина о том, что в случае непринятия его предложения он уйдет с поста Председателя Совнаркома. Ленин получил большинство только потому, что Троцкий и его сторонники воздержались от голосования.

В этот же день состоялось заседание ВЦИК, которое продолжалось до утра. Ленину удалось победить и здесь при 126 голосах «за», 85 – против и 26 воздержавшихся. Ленин и Троцкий немедленно телеграфировали в Берлин о согласии Советского правительства принять условия мира и о направлении в Брест-Литовск новой делегации. В ее состав для подписания мира с большим трудом были назначены: глава делегации Г. Сокольников, члены – Г. Петровский, Г. Чичерин, Л. Карахан, консультанты – А. Иоффе, В. Альтфатер, В. Липский. Трудность заключалась в том, что никто не хотел удостоиться «чести» подписывать этот договор, убийственный и в то же время спасительный. Советская делегация выехала утром 24 февраля. Дорожное сообщение было уже нарушено, и часть пути делегации пришлось преодолеть на дрезине и даже пешком. По сравнению с ультиматумом 21 февраля условия мира были еще более ужесточены (Турция претендовала на ряд областей в Закавказье). Сокольников отказался от какого-либо обсуждения договора и сразу подписал его 3 марта, заявив, что пусть весь мир видит в этом документе акт империалистического насилия.

Думаю, как бы ни говорил Троцкий позже, его позиция по сравнению с ленинской в те дни была явно ущербной. Однако случилось так, что ближайшее будущее подтвердило историческую правоту и Ленина, и Троцкого: еще до конца 1918 года династии Гогенцоллернов и Габсбургов рухнули, что привело к аннулированию Брестского мира. Ленин как бы предвидел, что этот договор долго жить не будет. И оказался прав. Троцкий позже в общих чертах признавал прозорливость Ленина в этом вопросе, но считал, что и его точка зрения была не совсем ошибочной.

Чтобы лучше понять позицию Троцкого по Брестскому миру, следует напомнить о его речи на VII экстренном «секретном» съезде РКП(б), состоявшемся 6–8 марта 1918 года, на котором было всего около 40 делегатов с правом решающего голоса. Ленину в общей сложности пришлось выступать на съезде 18 раз, но в конечном счете партийный форум поддержал его позицию по Брестскому миру.

В своей почти часовой речи 7 марта Л. Д. Троцкий (8 марта он брал еще раз слово для заявления) был весьма откровенен и последователен в своих ошибках и пристрастиях, намерениях и оценках. Приведу некоторые положения его большой речи.

Характеризуя общую ситуацию в России, оратор заявил, что, «сколько бы мы ни мудрили, какую бы тактику ни изобретали, спасти нас в полном смысле слова может только европейская революция». Взгляд, основывающийся на постулатах перманентной революции, остался у Троцкого неизменным.

Говоря о том, почему он воздержался при голосовании в ЦК 23 февраля, Троцкий откровенно заявил, что «по вопросу о том, где больше шансов: там или здесь, – я думаю, что больше шансов не на той стороне (курсив мой. – Д. В.), на которой стоит тов. Ленин». Затем Троцкий, по существу, попытался сказать, что он выполнял директивы партии. «Все, в том числе и тов. Ленин, говорили: ”Идите и требуйте от немцев ясности в их формулировках, уличайте их, при первой возможности оборвите переговоры и возвращайтесь назад“. Все мы видели в этом существо мирных переговоров… И только один голос в Центральном комитете раздавался за то, чтобы немедленно подписать мир: это голос Зиновьева… он говорил, что оттягиванием мы будем ухудшать условия мира, подписывать его нужно сейчас». И Троцкий настаивает, что его формула «ни мира, ни войны» верна. «Если бы меня заставили повторить переговоры с немцами, я 10 февраля повторил бы то же, что я сделал».

Далее он констатирует: «Мы отступаем и обороняемся, поскольку это в наших силах. Мы выполним ту перспективу, которую предсказывает тов. Ленин: мы отступим к Орлу, эвакуируем Петроград, Москву. Я должен сказать, что тов. Ленин говорил о том, что немцы хотят подписать мир в Петрограде, – несколько дней тому назад мы вместе с ним думали так… Взятие Петрограда – угрожающий факт, для нас это – страшный удар… Все зависит от скорости пробуждения и развития европейской революции».