Троцкий. «Демон революции»

Иногда в течение месяца Троцкий пять-шесть раз переезжал с места на место, менял отели. Но везде за ним следовали полицейские, какие-то молчаливые, загадочные личности. Троцкий потерял покой… Он всерьез жалел, что покинул Принкипо. Лишь в небольшой деревушке недалеко от Гренобля семье Троцкого удалось на несколько месяцев укрыться от назойливых и подозрительных глаз. Изгнанник пытался закончить книгу о Ленине (он заключил договоры с несколькими издательствами), однако вдохновение покинуло его, вытесненное постоянной тревогой. Вместе с Натальей Ивановной он все чаще вспоминал тихий Принкипо, его безмятежный покой среди ласковой глади моря.

Каждый день Троцкий нетерпеливо ждал, когда секретарь принесет свежие газеты: после убийства Кирова в СССР назревали грозные события. Буржуазная пресса (московские газеты удавалось читать довольно редко) каждый день сообщала о новых арестах, о поиске заговорщиков по всему Союзу, в окружении Политбюро, о каких-то непонятных, но трагических событиях в стране.

Вечерами Троцкий приникал к радиоприемнику, с трудом улавливая сквозь треск эфира далекую Москву. Иногда удавалось услышать бой курантов, и воспоминания вновь уносили его в Кремль… А в Москве без конца говорили о преступной деятельности Зиновьева и Каменева, «ответственных» за убийство Кирова, но всех этих «недобитых врагов», утверждало радио, вдохновлял и направлял «фашистский наймит Троцкий». Изгнанник был потрясен глубиной перерождения советской системы. Незадолго до того как Троцкий с женой покинут Францию, где они так и не смогли найти спокойного места, он напишет статью, где напомнит: еще в марте 1929 года он предупреждал всех, что Сталин будет обязательно связывать «оппозицию с покушениями, подготовкой вооруженного восстания и пр.». Зная главного организатора начинающихся московских процессов, он во весь голос заявит, что Сталин поставил Зиновьеву и Каменеву ультиматум: они сами должны выработать ему такую формулу, которая бы оправдывала его репрессии против них… Все это было нужно для того, чтобы обвинить Троцкого в терроре и т.д. Он ядовито высмеет попытки Сталина находить все новые и новые надуманные поводы для развязывания массовых репрессий в стране»{117}.

И уже в середине 30-х годов молох террора начал раскручивать обороты безжалостного маховика. Через пару месяцев Троцкий узнает, что вскоре после смерти Кирова была арестована и сослана далеко на Север Александра Львовна Соколовская, вынужденная отправить внучек к тетке на Украину. Соколовская, приобщившая юного Бронштейна к марксизму, за исключением первых двух-трех лет совместной жизни, долгие десятилетия несла тяжкий крест одинокой и покинутой женщины, на которую обрушилось так много жестоких ударов. На допросах от нее требовали ответа: каким образом она по заданию своего бывшего мужа способствовала деятельности троцкистских групп? Какие инструкции получала из-за границы от Троцкого и кто их ей передавал? Оба зятя Троцкого, Волков и Невельсон, ожидавшие окончания срока ссылки, были вновь арестованы и направлены в лагеря, где вскоре бесследно исчезли.

Но вернемся к Троцкому. Его длительные хлопоты дали наконец желаемый результат: норвежское правительство выдало разрешение на его въезд в страну. 15 июня 1935 года революционный пилигрим прибыл в страну фьордов. Раньше ему довелось провести здесь день-полтора, когда в мае 1917 года он возвращался из Канады в Россию. Его немногочисленные друзья подобрали семье скромный отель в двух часах езды от Осло. Жить было трудно: приехали почти совсем без денег. Два года «французской жизни», когда Троцкий больше занимался собственной безопасностью, чем работал, быстро съели небольшие сбережения, которые образовались в результате напряженного литературного труда.

Нужно работать, работать! Писать письма своим сторонникам, разделяющим его идеи о создании международной организации нового типа, способной поднять затоптанное в грязь интернациональное знамя; добывать средства к существованию, на издание журнала, на поддержку старшего сына с Севой… Работать предстояло в условиях, где к нему относились, как к прокаженному. Власти стали настойчиво требовать, чтобы Троцкий дал подписку, что не будет заниматься политической деятельностью. Оппозиция в парламенте вновь подняла вопрос о «временном» пребывании Троцкого в стране. Никто в округе не хотел сдавать нежеланному пришельцу дом или квартиру. Отель был не по карману. Печать была полна недружественных статей и комментариев по его адресу. Здесь же очень скоро появились старые знакомые – агенты Ягоды… Зборовский, контролируя переписку Седова с отцом, быстро сообщил через своих непосредственных «опекунов» адреса Троцкого в Норвегии»{118}.