Троцкий. «Демон революции»

В постановлении Пленума ЦК Наркомвнуделу предписано «довести дело разоблачения и разгрома троцкистских и иных агентов до конца, с тем, чтобы подавить малейшее проявление их антисоветской деятельности». Выражение «до конца», зная Сталина, можно понимать буквально, то есть физически. Предлагалось «укрепить кадры ГУГБ НКВД новыми людьми». Ягода, не исполнивший воли вождя по устранению Троцкого еще во Франции, был обречен. Вскоре он был арестован и в 1938 году расстрелян. Это послужило определенным сигналом: Сталин не может держать руководителей, которые не в состоянии выполнять его поручения. Ягода обязан был обеспечить ликвидацию Троцкого. Конечно, в судебном процессе Вышинский и Ульрих не спрашивали бывшего руководителя ОГПУ, почему тот «вовремя не ликвидировал» Троцкого. Как бы то ни было, после ознакомления в Кремле с речью государственного обвинителя в ней появилось красноречивое дополнение: Ягода – «один из крупнейших заговорщиков, один из виднейших врагов Советской власти, один из самых наглых изменников, человек, который пытался в самом НКВД организовать группу и отчасти организовал ее из изменников Паукера, Воловича, Гая, Винецкого и других, оказавшихся польскими и немецкими шпионами и разведчиками. Таким являлся и сам Ягода, который, вместо того чтобы нашу славную разведку направить на благо советского народа, на благо социалистического строительства, пытался повернуть ее против нашего народа, против нашей революции, против социализма… Ягода был разоблачен, выброшен из нашего государственного аппарата, посажен на скамью подсудимых, обезоружен и должен быть теперь выброшен, вычеркнут совсем из жизни»{135}. (Естественно, я не утверждаю, что Ягода оказался на скамье подсудимых только

потому, что он не сумел ликвидировать Троцкого.)

Он понимал, что ему грозит: «Я знаю свой приговор, я его жду целый год»{136}. В речи Вышинского содержатся многозначительные намеки: «Ягода и его подлая преступная деятельность разоблачены, разоблачены не той предательской разведкой, которую организовал и которую направлял против интересов Советского государства и нашей революции изменник Ягода, а разоблачены той настоящей, подлинно большевистской разведкой, которой руководит один из замечательнейших сталинских сподвижников Николай Иванович Ежов»{137}. Когда во второй половине июля 1933 года Троцкий благополучно отплыл из Турции на теплоходе «Болгария», Менжинский – председатель ОГПУ и его заместитель Ягода знали: Сталин никогда не забывает то, что он забывать не хочет. Менжинского спасла естественная смерть в собственной постели, а Ягоду «пристегнули» к правотроцкистскому блоку. Ягода не выполнил приказа Сталина, что было главной причиной расправы над ним. Эти люди должны были уступить свое место в руководстве ОГПУ другим, более исполнительным работникам. Шестой пункт резолюции февральско-мартовского Пленума по докладу Ежова не случайно гласил: «Добиться организационного укрепления надежной агентуры в стране и за рубежом

»{138} (курсив мой. – Д.В.

).

Это значило, что не только Ягода и его подручные, как можно было судить по постановлению ЦК ВКП(б), «проникли в органы НКВД как пособники троцкистов»{139}, но и люди, подобные Шпигельглазу с его группой. Объяснения разведчика никто не захотел слушать. Теперь он был опасен: ведь ему дали понять перед отъездом, что поручение санкционировано свыше. Правда, еще какое-то время Шпигельглаз, будучи заместителем начальника 7-го отдела ГУГБ НКВД, анализирует информацию, которую передает из Парижа в Москву Зборовский, и докладывает ее по команде выше. Но ему уже не верят{140}. Шпигельглаз был вскоре арестован, осужден, а позже расстрелян.

Павел Анатольевич Судоплатов, лично хорошо знавший Шпигельглаза, прокомментировал его судьбу: «Он не выполнил задания по ликвидации Троцкого. Тогда такого простить не могли». Чтобы были более понятны воспоминания Судоплатова и имеющиеся у него документы, выдержки из которых я и дальше буду приводить, коротко скажу о судьбе самого разведчика.