Троцкий. «Демон революции»

С Троцким в поезде постоянно находились ответственные работники Полевого штаба, командиры, снабженцы всех основных управлений РККА. Часто после получения с ряда фронтов донесений об острой нехватке боеприпасов, обмундирования, медикаментов, других элементов боевого снаряжения и обеспечения Троцкий собирал в штабном отсеке или вагоне-столовой поезда совещание, иногда с представителями местных советских властей. Ставка обычно делалась на то, чтобы изыскать все необходимое на месте. «Как ни бедны были органы местной власти, – писал Троцкий, – они всегда оказывались способны потесниться и подтянуться, пожертвовав кое-чем в пользу армии… Новый десяток работников извлекался из учреждений и тут же включался в неустойчивый полк. Находился запас тканей на рубахи и портянки, кожи на подметки, лишний центнер жиров. Но местных средств, конечно, не хватало»{124}. Тогда Троцкий диктовал по прямому проводу в Москву просьбы Ленину, в наркоматы или давал непосредственные указания своему заместителю Склянскому, который не выезжал из столицы и занимался, как я уже говорил, главным образом исполнением распоряжений Предреввоенсовета.

По прибытии на ближайшую к штабу фронта или армии железнодорожную станцию из вагонов выгружались два-три грузовых автомобиля и машина Троцкого. В поездках в части и на фронт Предреввоенсовета сопровождали обычно 20–30 красноармейцев с несколькими пулеметами. Конечно, в пути можно было натолкнуться на засаду банды, конный разъезд белой конницы. Это так. Но внимательный анализ всей боевой деятельности Л.Д. Троцкого позволяет сделать вывод о том, что «вождь Красной Армии», как часто именовали в печати наркомвоена, очень берег свою жизнь. Всегда, во всякой ситуации, около него находились телохранители, охрана, «моґлодцы», затянутые скрипящей кожей.

Надежда Александровна Маренникова, работавшая в секретариате Троцкого, рассказывала мне:

– У него почти ежедневно бывали врачи, видимо, проверяли его здоровье. Ну а главное – его всегда охраняли. Сильно охраняли. Подле него было всегда несколько охранников. У Фрунзе (я у него тоже работала) был лишь один. Незаурядный, даже выдающийся человек был Троцкий, но трусоват…

Такое вот неожиданное заключение человека, который знал, видел, слышал Троцкого, был близок к его помощникам, особенно к Н.М. Сермуксу.

Думаю, заключение Надежды Александровны, что Троцкий очень заботился о своей личной безопасности, не лишено основания. Конечно, поезд прежде всего служил подвижным пунктом управления, что само по себе было новым словом и в военном строительстве, и в практике руководства боевыми соединениями РККА. Но большая часть двух железнодорожных составов была в основном предназначена для передвижения вместе с Троцким его личной охраны. Кроме Сталина – в будущем, – наверное, никто из политических деятелей в нашей стране не принимал столь исключительных мер по обеспечению личной безопасности.

Возвращаясь к теме посещения Троцким частей фронта, скажу, что они преследовали цель не только инспекционную; пожалуй, прежде всего они предназначались для вдохновения, ободрения войск.

По предложению и настоянию Троцкого ВЦИК учредил орден Красного Знамени. После его учреждения в сентябре 1918 года орден долго не могли изготовить. Наконец в январе 1919 года Троцкий получил партию орденских знаков и был разочарован. Тут же телеграфировал в Москву:

«ПредЦИК Свердлову

Копия Склянскому

Орден Красного Знамени невозможен, слишком груб и снабжен таким механизмом для прикрепления на одежду, что носить его практически невозможно. Выдавать его не буду, ибо вызовет общее разочарование. Настаиваю на прекращении выделки и передаче сего дела военному ведомству. Орден ждут несколько месяцев, а получили бляху носильщика, только менее удобную. Знак должен быть в три-четыре раза меньше и сделан из лучшего материала…

Предреввоенсовета Троцкий »{125}

Возможно, посчитав, что этого мало, тут же по прямому проводу телеграфировал свой совет Енукидзе:

«Считаю совершенно недопустимым небрежность в изготовлении ордена Красного Знамени… Все ждут, а мы неспособны изготовить орден. Рассуждать о том, насколько серебряные обойдутся дороже, – смешно. Дело идет о грошах. Необходимо знак сделать в три раза меньше. Ободок позолотить. Работу сделать более изящной…»{126}