Троцкий. «Демон революции»

Здесь стоит сказать еще вот о чем. Как мне рассказывали современные сторонники Троцкого в Англии, в деле убийства изгнанника замешана и американская спецслужба – ФБР. В двухтомнике «Дело Гелфанда» (в котором содержится большая подборка судебных материалов, писем, стенограмм допросов и показаний свидетелей) утверждается, что НКВД был косвенным образом связан с ФБР. Во всяком случае, говорится в книге, некоторые советские агенты, участвовавшие в операции по ликвидации Троцкого, были «двойными». Анализ документов и опрос очевидцев событий 30-х годов позволил выдвинуть предположение об этой связи. Международный секретариат IV Интернационала в мае 1975 года начал расследование этого обстоятельства. В частности, Гелфанд обвиняет Джозефа Хансена, бывшего личного секретаря Троцкого, возглавившего затем социалистическую рабочую партию, что он защищал Сильвию Франклин – агента НКВД и сотрудницу ФБР{173}.

Сегодня трудно сделать однозначные выводы из этой истории. То, что главные исполнители – люди из опричнины Сталина, это ясно. Но не исключено, что американские спецслужбы следили, а возможно, и влияли каким-то образом на драматические процессы в далеком Койоакане.

После того как суматоха в крепости Троцкого улеглась, все в Койоакане остро почувствовали: Троцкий обречен. Сталин не остановится. Он доведет дело до страшного конца. Но окружение, соратники лидера IV Интернационала попытались сделать все возможное, чтобы уберечь своего вождя. Ему предлагали уехать в какую-либо другую страну и перейти на нелегальное положение. Называли Францию, некоторые столицы латиноамериканских стран. Троцкий, выслушав предложения, тут же отверг эту идею. Он стар и устал скитаться, гонимый московскими агентами. А главное, он не сможет молчать. А если он будет по-прежнему изобличать Сталина, то его быстро обнаружат. Везде. Нет, он никуда уезжать не будет. Это решено…

Как говорил позже Джордж Кэннон, руководители ряда троцкистских организаций посетили Койоакан. «Это оказалось нашей последней поездкой… После совещания с Львом Давидовичем было решено предпринять новую кампанию по усилению охраны. Мы собрали… несколько тысяч долларов для обороны дома; все члены партии и сочувствующие щедро и самоотверженно отозвались на призыв»{174}.

Сообщение о неудаче, поступившее в Москву, как мне удалось установить (это подтверждает и П.А. Судоплатов), вызвало ярость Сталина. Берии пришлось выслушать немало гневных слов, а непосредственных организаторов могла ждать судьба арестованного С.М. Шпигельглаза. Теперь ставка была сделана на действия боевика-одиночки, который уже давно находился в Мексике и готовился к исполнению своей страшной миссии.

Спустя десятилетия, знакомясь со всеми обстоятельствами дела, с огромным трудом проникая в специальные архивы, разыскивая последних живых участников той трагедии, анализируя сказанное другими исследователями, я мучительно ищу ответ на вопрос: зачем Сталину была нужна жизнь далекого изгнанника? Неужели им руководило только чувство мести? Зачем ему стали необходимы жизни миллионов соотечественников, отправленных в небытие по его воле и по приказу созданной партией Системы? На этот вопрос я пытаюсь ответить своими книгами о Сталине, Троцком и Ленине. Задумываясь над этим, каждый раз нахожу новые аргументы для понимания чудовищного абсурда, каким стал в конце концов «бюрократический абсолютизм».

Все русские, советские якобинцы, стремясь досрочно прорваться в будущее, не понимали его. Ни один из них не мог представить себе, что через несколько десятилетий их образ мыслей и действий окажется в колоссальном несоответствии с общечеловеческими ценностями. Троцкий находился на подступах к этому пониманию, хотя и являлся одним из архитекторов возникшей уродливой системы. Он имел мужество еще в сентябре 1927 года бросить в лицо партийной верхушке пророческие слова: «Личное несчастье Сталина, которое все больше становится несчастьем партии, состоит в грандиозном несоответствии между идейными ресурсами этого человека и тем могуществом, которое сосредоточил в своих руках партийно-государственный аппарат»{175}. Это несоответствие, как фантастический, зловещий, исторический ров, долго заполнялся тысячами, миллионами трупов людей, захваченных на свое горе событиями той поры. В этом жутком рве пока еще не было Троцкого, хотя 24 мая казалось, что он уже летит в бездну. Но то была лишь случайная отсрочка.

Через три с половиной месяца, когда случится неизбежное, Наталья Ивановна Седова, потерявшая всех близких на этой земле, напишет генералу Ласаро Карденасу, президенту республики: «…Вы продлили жизнь Льва Троцкого на 43 месяца. В моем сердце останется благодарность Вам за эти 43 месяца…»

20 августа 1940 года