Троцкий. Книга 1

Выступая на IV Конгрессе Коммунистического Интернационала (5 ноября — 5 декабря 1922 г.), Троцкий, отметив спад революционной волны во многих странах, доказывал, что это "временный процесс". Для грядущего успеха нужно "завоевать доверие подавляющего большинства рабочего класса". А тогда, "убедившись на опыте в правильности, твердости и надежности коммунистического руководства, рабочий класс стряхнет с себя разочарование, пассивность, выжидательность — и тогда откроется эпоха последнего штурма (курсив мой. — Д.В.). Как близок этот час? Мы этого не предсказываем"[53]. Троцкий мог бы годами ждать нового революционного взлета, но сомнений, что он обязательно наступит, у него не возникало. Так одержимость может делать сильный интеллект слепым. Но, анализируя мировую ситуацию после революционных потрясений в Европе, Троцкий, тем не менее, вынужден был сказать об отдалении звездного часа мировой революции. В том же докладе Троцкий, поправляя очки и смотря поверх голов делегатов, как бы вглядывался в будущее: "Было бы неправильно стричь все мировое революционное развитие под одну гребенку… Революция в Америке — если абстрагироваться от Европы — уходит в даль десятилетий. Значит ли это, что революция в Европе должна равняться по Америке? Конечно, нет. Если отсталая Россия не стала (да и не могла) ждать революции в Европе, тем более Европа не станет и не сможет ждать революции в Америке… Становясь на почву наиболее естественного чередования исторических событий, можем с уверенностью сказать, что победа революции в Европе в течение немногих лет расшатает могущество американской буржуазии"

[54].

Для Троцкого нет вопроса, какими будут Европа, да и мир после пролетарской революции. Традиционное марксистское прожектерство, определение политических форм без глубокого осознания реального содержания, уверенность в собственной непогрешимости выливаются в красочные полуутопии, которые, впрочем, одно время начали вроде бы осуществляться. Полуразрушенная, окровавленная, обессиленная внутренней борьбой Советская Россия для Троцкого уже является своеобразным эталоном будущих государственных образований, которые должны возникнуть после победы грядущих революций. Великий Эксперимент не может ограничиться Россией. Его ареной должны стать вначале Европа, а затем и весь мир. В своей статье "О своевременности лозунга "Соединенные Штаты Европы", предназначенной для "Правды", Троцкий пишет: "Мы не станем заниматься здесь предсказаниями насчет того, каким темпом пойдет объединение европейских республик, в какие хозяйственные и конституционные формы оно выльется, какой степени централизации достигнет европейское хозяйство в первый период рабоче-крестьянского режима. Все это можно спокойно предоставить будущему, — с учетом того опыта, который имеет уже Советский Союз…"[55]

У Троцкого не вызывает сомнения, что любое будущее объединение различных государств может быть лишь на почве социалистической революции: "…у нас речь идет, собственно, об европейской социалистической федерации, как составной части будущей мировой федерации, и что этот режим осуществим только при условии диктатуры пролетариата… Рабоче-крестьянская федерация не замкнется на европейском этапе. Через наш Советский Союз она откроет себе выход в Азию и тем самым откроет Азии выход в Европу. Дело, таким образом, идет только о этапе…"[56].

Будучи уверенным, что Красная Армия несет другим народам свободу и возможность объединиться с Россией в "мировой советской федерации", Троцкий, чтобы "сохранить эту возможность", в своих директивах, распоряжениях, приказах предлагает, просит, требует уважать национальное самосознание народов.

"Красным войскам, вступающим в пределы Украины

№ 174

30 ноября 1919 года Москва

Прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях и командах.

Товарищи солдаты, командиры, комиссары! Вы вступаете в пределы Украины. Разбивая деникинские банды, вы очищаете от насильников братскую страну…

Горе тому, кто вооруженной рукой причинит насилие труженикам украинского города или села. Пусть рабочие и крестьяне Украины чувствуют себя уверенно под защитой ваших штыков. Помните твердо: ваша задача — не покорение Украины, а освобождение ее…

Предреввоенсовета Троцкий"[57]

Ту же мысль Тронкий проводит в приказе бойцам Красной Армии, когда она вошла в Польшу: "…земля, на которую вы вступили, есть земля польского народа. Мы отбросили польскую шляхту, и мы сломим ей спину… Вы приближаетесь к Варшаве. Войдите в нее не как в покоренный город, а как в столицу независимой Польши…"[58].

Но тон Троцкого становился сразу же жестким, как только появлялись признаки несогласия с Советской властью. Например, когда меньшевистское правительство Грузии стало игнорировать требования и договоренности с революционными властями в Москве:

"Реввоенсовету Кавказского фронта.

Совершенно секретно.