Трущобы Севен-Дайлз

Усилием воли он взял себя в руки и с завидным спокойствием заговорил. Он уже отдал распоряжения относительно тех надзирателей, что хорошо с ним обращались. Тем не менее он хотел бы также выразить некоторым личную благодарность, а перед кем-то извиниться. Последнее лежало на его душе тяжким грузом, и он был благодарен Веспасии, когда та пообещала это сделать, если вдруг в этом действительно будет необходимость. Райерсон не сомневался: она сделает это красиво, искренне и скромно, как он того и хотел.

Вскоре вернулся надзиратель. Веспасия холодно велела ему подождать в коридоре, однако тот остался стоять в дверях.

– Есть еще какие-то просьбы? – спросила она у Райерсона. – Что-то личное, что я могла бы вам принести?

По его лицу скользнула и погасла тень улыбки.

– Нет, спасибо. Мой лакей делал это для меня каждый день. Я так…

Веспасия подняла руку, приказывая ему молчать.

– Знаю, – быстро произнесла она и посмотрела на надзирателя. Тот придержал для нее дверь. – Прощайте, Сэвил. По крайней мере, на данный момент.

С этими словами она, не оглядываясь, вышла в тюремный коридор. Ей было слышно, как у нее за спиной с лязгом захлопнулась дверь его камеры, как проскрежетал в замочной скважине ключ, как на место встали замки.

Она уже шагала к выходу, когда мимо нее, ступая почти неслышно и косясь в сторону, в противоположном направлении проскользнул скромно одетый темнокожий мужчина. В руках у него была небольшая мягкая сумка. Судя по всему, это был личный слуга Аеши Захари, который нес ей чистое белье и то другое, что еще она просила его принести. Он так хорошо владел искусством быть незаметным, что не сразу бросался в глаза. Встреть его Веспасия в другой раз в другом одеянии, она бы вряд ли узнала его. Она была вынуждена напомнить себе, что этот человек принадлежал иной культуре.

Внезапно, к ее великому удивлению, ее посетила мысль, что она никогда не видела Аеши Захари. По крайней мере, не помнила такой встречи. Хотя если даже они где-то встречались, разве вспомнила бы она об этом? И все же эта женщина была в самом сердце шторма, который в ближайшие дни уничтожит Райерсона, а возможно, и Стивена Гаррика.

Глубоко погруженная в свои мысли, Веспасия зашагала по улице к поджидавшей ее карете. Лакей помог ей сесть и удобно расположиться на подушках, но она этого даже не заметила.

***

Грейси была дома одна, когда в дверь черного хода постучали. Время было позднее, вечер был сырым и ветреным. Шарлотта и Питт уехали проведать ее мать, которую они уже давно не посещали. Стук повторился, причем весьма настойчиво.

Грейси взяла в руки скалку, но затем положила и вместо нее схватила мясницкий нож. Спрятав его в складках юбки, она на цыпочках подошла к задней двери и резко ее распахнула. На крыльце, подняв руку, чтобы постучать еще раз, стоял Телман. Было видно, что он замерз и чем-то встревожен.

– Вам следовало спросить, кто там, прежде чем открывать дверь, – укоризненно произнес он. Его слова задели ее.

– Хватит приказывать мне, Сэмюэль Телман! – сердито воскликнула Грейси. – Вам никто не давал на это права.

Не успели эти слова слететь с ее губ, как ее сердце застучало от страха и она поняла: Телман прав. Ведь это так просто – спросить, кто там, но она даже не подумала это сделать. Все ее мысли были заняты Мартином Гарви и всеми другими людьми, которые против своей воли оказались заперты в Бедламе. Ей также не давала покоя мысль о том, что полиция так и не смогла разрешить загадку – кто же убил Ловата той ночью в саду этой женщины. Кстати, а что он сам там забыл? Нехорошо по ночам подглядывать из кустов!

Телман шагнул внутрь. Лицо его было бледным и осунувшимся. На лбу залегли глубокие морщины.

– Кто-то же должен сказать вам, что делать, – произнес он, закрывая за собой дверь. – Куда подевался ваш разум? А это еще что такое?

Грейси положила на стол мясницкий нож.

– Нож. Разве вы сами не видите? – огрызнулась она.

– Вижу. Грабителю будет очень удобно отнять его у вас и приставить к вашему горлу, – ответил он. – Если, конечно, вам повезет.

– И вы явились сюда, чтобы меня поучать? – сердито спросила Грейси, разворачиваясь к нему лицом. – Если у кого-то и нет мозгов, то уж точно не у меня.

– Разумеется, я пришел сюда не за этим! – Телман встал рядом со столом. Его тело было так напряжено, что это мешало ему сесть. – Однако вам стоило бы проявить благоразумие.

Скажи это кто-то другой, она отмахнулась бы от его слов, но прозвучав из уст Телмана, они задели ее за живое. Он одновременно был как будто слишком близок и слишком далек. Грейси не нравилось, что она приняла это слишком близко к сердцу – это сбивало с толку, будило в ней чувства, над которыми она была не властна и которые были для нее в новинку.

– Не смейте мне приказывать, как будто я ваша собственность! – гордо заявила она, подавляя в себе всплеск эмоций, нечто вроде одиночества, которые грозили захлестнуть ее.

Телман на миг растерялся, затем нахмурил брови.

– А разве вам, Грейси, не хотелось бы кому-то принадлежать? – спросил он.