Царь

К сожалению, насмешливые послания не удается переправить их адресату, а хотелось бы поглядеть на физиономию отпрыска итальянского кондотьера, когда бы тот познакомился с его ядовитыми предложениями и сообразил, может быть, что, приглашая к себе на службу Бельского, Мстиславского и Воротынского, он приглашает опасных претендентов на корону великого князя литовского, имеющих на неё более основательные права, чем он сам. Иоанна не столько поражает, сколько раздражает очередная прискорбная неудача его заносчивых воевод. Новая оборонительная крепостца Копие возводится на озере посреди острова Суша, верстах в семидесяти от Полоцка, откуда открывается прямая дорога на Вильну. Возводится крепостца заведенным порядком, подсказанным мастером Выродковым под Свияжском, упроченным указанием самого Иоанна и опробованным десятки раз в степях за Окой. Заведенный порядок до того необычен на взгляд европейца, что один из них, Фульвио Руджиери, специально знакомит с ним римского папу:

«Он имеет кое-какие маленькие деревянные крепости на границах Литвы и Руси. Таких, пока я был в Польше, он выстроил четыре с невероятной быстротой, а так как способ их постройки кажется мне весьма примечательным, я кратко расскажу о нем. После того как его инженеры предварительно осмотрели место, подлежащее укреплению, где-нибудь в довольно далеком лесу рубят большое количество бревен, пригодных для таких сооружений. Затем после пригонки и распределения их по размеру и порядку, со знаками, позволяющими разобрать и распределить их в постройке, спускают вниз по реке, а когда они дойдут до места, которое намечено укрепить, их тянут на землю, из рук в руки; разбирают знаки на каждом бревне, соединяют их вместе и в один миг строят укрепления, которые тотчас засыпают землей, и в то же время являются и их гарнизоны, так что король только ещё первое известие получает о начале сооружения, потом они оказываются столь крепки и внимательно охраняемы, что, осажденные громаднейшим королевским войском, испытывая храбрые нападения, мужественно защищаются и остаются во власти Московита…»

Посошных людей, на руках таскающих громадные бревна, прикрывает конный отряд уже много известного своими бесславными отступлениями Петра Серебряного-Оболенского. Этот заносчивый, самонадеянный князь не может избавиться от вредной привычки беспечных удельных времен, лагерь разбивает где ни попало, в лагере стоит без сторож, безрассудно, вольготно, точно в родимой сторонушке выехал в чисто полюшко бездельное тельце в богатырской утехе размять. Лихие воители этого прескверного рода всегда весьма лакомы для любого противника, даже самого лопоухого. Едва получив известие о начале строительства, наскоро выступают литовцы, подкрадываются свободно, не опасаясь сторож, наскакивают внезапно, из всего отряда конных служилых людей мало кому удается спастись. Василий Палецкий, второй воевода, остается на месте, однако князь Петр, все-таки истинный витязь удельных времен, успевает очутиться в седле, однако не считает нужным ввязаться в кровавую сечу, а мчится во всю конскую прыть с поля битвы, отчего-то не страшась будто бы страсть как тяжелой, немилосердной руки Иоанна. В очередной раз выясняется, что всё это лживые сказки про страсть как тяжелую, не ведающую милосердия руку. За трусливое бегство с поля сражения воеводе голову полагается снять без рассуждений, не выясняя причин, а Иоанн ничего. Князь Петр Серебряный-Оболенский как ни в чем не бывало остается в земском войске на воеводстве. Негодование Иоанна просачивается наружу лишь в том, что он удерживает кипу посланий в своем сундуке, а Ивашка Козлов, который должен был передать поносные грамоты королю Сигизмунду, оканчивает, согласно преданию, свою паскудную жизнь на колу.