Царь Алексей Тишайший

А где же в это время был царь Алексей Михайлович? Он еще накануне, 1 июня, вернулся из Преображенского в Москву. Ему захотелось в этот день побывать в Вознесенском монастыре, где была похоронена царица Мария Ильинична. Но во все следующие дни царь не покидал дворец, хотя и направлял боярский сыск, составив упомянутые десять статей для допроса Разина. Как уже говорилось, первый вопрос был о шубе боярина князя Прозоровского. Царя Алексея Михайловича интересовали любые возможные связи бояр и церковных иерархов с Разиным, поэтому далее следовало спросить еще про астраханского митрополита Иосифа: «По какому случаю к митрополиту ясырь присылал?» Следующие вопросы касались «умыслов» Разина, его контактов с князьями Черкасскими, бывшим патриархом Никоном и, самый последний, семьи Разина: «На Синбир жену видел ли?» (то есть, идя походом в Симбирск, виделся ли с семьей?). Записей ответов Разина не существует, возможно, их и не было. Судя по всему, и бояре пытались выместить свой страх в пытках поверженных предводителей бунта. По «сказке» Фрола Разина, «как де ево пытали во всяких ево воровствах, и в то де время он в оторопях и от многой пытки в память не пришел».

Бояре, по одному из свидетельств, все дни посвящали допросам и пыткам Степана и Фрола: «безпрестанно за тем сидят», приезжая, как только рассветало, и разъезжаясь «часу в тринадцатом дни». У следователей не было цели доказывать вину прóклятого церковью бунтовщика; по царским вопросам можно было лишь уточнить детали будущего смертного приговора, составленного в Земском приказе: «Сказка, какова сказана у казни вору и богоотступнику и изменнику Стеньке Разину». Наибольшее негодование из всех разинских вин, исключая разорение Астрахани и осаду Симбирска, вызывало объявление «живым» царевича Алексея Алексеевича: «А ты, вор и изменник, забыв страх Божий, такое великое дело умыслил, хотя народ возмутить и крови пролить, чего и помыслить страшно». По указу царя «бояре приговорили»: братьев Разиных «казнить злою смертью — четвертовать».

Местом казни Степана Разина заседавшие несколько дней с утра до ночи бояре выбрали Красную площадь. Там заранее были «изготовлены ямы и колы вострены». По свидетельству Рейтенфельса, «площадь, на которой преступник понес свое наказание, была по приказанию царя окружена тройным рядом преданнейших солдат, и только иностранцы допускались в средину огороженного места, а на перекрестках по всему городу стояли отряды войск». 6 июня 1671 года наступил момент самой казни. Братьям Разиным был прочитан приговор, но неожиданно Фрол Разин сказал в это время «слово и дело государево». Хотя и для него уже были изготовлены колья, его увели на дополнительный допрос в Приказ Тайных дел, где он рассказал о зарытых письмах Степана Разина «на острову реки Дону, на урочище, на прорве, под вербою» и об оставшейся «рухляди» — имуществе брата[6]

. Разин принял смерть молча. Рассказывали, что он, перекрестившись, сам лег на плаху. Последним, что он произнес, был окрик брату: «Он был так непреклонен духом, что не слабел в своем упорстве и не страшился худшего и, уже без рук и без ног, сохранил свой обычный голос и выражение лица, когда, поглядев на остававшегося в живых брата, которого вели в цепях, окрикнул его: «Молчи, собака!»…» Из Москвы теперь могли торжествующе рассылать грамоты с известием о казни «богоотступника Стеньки Разина», который «за свое воровство на Москве четвертован и разбит на колье».

В разрядной «выписи», подводившей итог разинской войне, в рассказе о казни братьев Разиных «на Москве на Красной площади», говорилось и о судьбе останков, перенесенных на Болотную площадь: «отсечены им руки и ноги, а остаток и головы, на показание всем те их воровские головы и руки и ноги збиты на высокие деревья и поставлены за Москвою рекою на площади до исчезнутия». Водруженные на колья, они простояли до конца царствования Алексея Михайловича, служа напоминанием и предостережением тем, кто хотел бы повторить дело Разина, и только после этого были захоронены, но не рядом с православным, а рядом со Старым Татарским кладбищем, располагавшимся по Калужской дороге в Москве^{712}

.

Пока Астрахань оставалась в руках разинских атаманов, война не была окончена. Скоро в Москве узнали об убийстве митрополита Иосифа, замученного и брошенного «с роскату». 27 ноября 1671 года боярин и воевода Иван Богданович Милославский, отстоявший ранее Симбирск, вынудил после ряда боев «воров астраханских сидельцев» «целовать крест» царю Алексею Михайловичу. Боярин вошел в Астрахань с царской иконой Богоматери, врученной ему перед походом; «устроясь ратным ополчением», он совершил со своим воинством «молебное пение» в соборной церкви, пришел в приказную палату, получил городовые ключи и запечатал остававшуюся пороховую и свинцовую «казну», расставил караулы по стенам и башням Астраханского кремля. Так закончилось «воровское разоренье» в Астрахани…