Царь Алексей Тишайший

Давний урон государской чести был отмщен, и царь Алексей Михайлович в тот же день сообщил о взятии Смоленска в Москву. Царь символично указал освятить первую походную, «тафтяную» церковь, устроенную в освобожденном Смоленске «против Молоховских ворот», в честь Воскресения Христова. В день освящения церкви 25 сентября был устроен праздничный стол для воинства, поздравлявшего царя «с хлебы и с соболми». Ведь это был еще и великий праздник Сергия Радонежского, который царь с семьей обычно встречал в Троице! 28 сентября Алексей Михайлович принимал новых подданных — смоленскую шляхту. Тогда же был назначен первый наместник Смоленска — хорошо известный в Речи Посполитой бывший «великий посол» боярин и оружничий Григорий Гаврилович Пушкин. 5 октября царь покинул свою ставку на Девичьей горе и двинулся обратно в сторону Москвы^{304}

.

Триумф царя Алексея Михайловича в 1654 году стал одной из вершин его царствования. Много событий еще произойдет, в том числе и в годы затянувшейся русско-польской войны, но они не отменят главного результата первой кампании, лично направлявшейся царем — возвращенного Смоленска! Вскоре царь дойдет во главе своего войска до Вильно, получит права на Великое княжество Литовское и польскую корону (впрочем, весьма призрачные) и будет участвовать в осаде Риги. Вся западная граница, как море при отливе, стала уходить и отдаляться. И до поры не будет никакой ответной волны, удар которой впоследствии сметет многое из того, что стало отстраиваться на зыбкой основе…

«Моровое поветрие»

Участие в военном походе, как оказалось, спасло жизнь царя и всей его семьи. В тот самый момент, когда царь наблюдал за штурмом стен и башен Смоленской крепости, в столице разворачивалась страшная драма.

К тому времени чума распространилась на многие уезды Русского государства. При первых признаках «морового поветрия» в Москве в конце июля 1654 года царская семья была увезена патриархом Никоном в Троице-Сергиев монастырь. Но и там стало небезопасно, поэтому царица Мария Ильинична и малолетний царевич Алексей Алексеевич, от чьего имени велись дела в Московском государстве в отсутствие царя, оказались в Калязине, где и пережидали ужасное время. К ним никого не пропускали через заставы на дорогах из затронутых эпидемией мест, приходившие письма по нескольку раз переписывались «через огонь». Полный карантин был главным средством борьбы с распространявшейся болезнью.

Оставленная царем и патриархом, терзаемая мором Москва казалась городом, брошенным перед приходом неприятеля. Умерли ведавшие дела в Москве бояре князь Михаил Петрович Пронский (11 сентября), князь Иван Васильевич Хилков (12 сентября), заболел окольничий князь Федор Андреевич Хилков. На вопросы из Калязина о том, что происходит в Москве, отвечал окольничий князь Иван Андреевич Хилков, «с часу на час» тоже ожидавший смерти (он в итоге выжил и даже был пожалован чином боярина за свою службу). 23 сентября, в самый момент Смоленского торжества, князь подтверждал, что эпидемия продолжалась: «…а поветрие моровое на Москве на люди не унимается»^{305}. Кроме князя И. А. Хилкова, в Москве из думных людей оставались еще окольничий князь Василий Григорьевич Ромодановский и думный дьяк Алмаз Иванов, никуда не «съезжавшие» всё это время. Им и пришлось взять управление в столице в свои руки — насколько можно было говорить об управлении в чумном городе.