Царь Давид

На основании этой фразы целый ряд комментаторов делает вывод, что в момент начала мятежа Авессалому было сорок лет, то есть все эти события происходили в последний, сороковой год царствования Давида. Однако Абарбанель убежден, что эти слова следует понимать в том смысле, что Авессалому было около сорока лет, но все же не ровно сорок, и таким образом, считал этот толкователь Писания, Авессалом поднял мятеж за год или даже за два до смерти Давида.

Авторитетная «Книга порядка поколений» датирует этот мятеж 37-м годом царствования Давида, то есть, по мнению ее автора р. Ихиэля бен-Шломо Гальперина, в момент бунта Давиду было 67, Авессалому, соответственно, 37, а Соломону – 9 лет. Не исключено, что в это время Давид уже был болен, и Авессалом рассчитывал, что ему не придется убивать отца – тот умрет своей смертью, а свою цель он видел не столько в том, чтобы отстранить Давида от власти, сколько в том, чтобы не допустить к ней своих сводных братьев Соломона и Адонию.

Чтобы получить определенную свободу действий и лишить Давида возможности мгновенно отреагировать на события, Авессалом обратился к отцу с просьбой отпустить его совершить благодарственное жертвоприношение в Хевроне – якобы, во исполнение обета, который он дал еще в когда жил в изгнании в Гессуре.

Напомним, что Переносной Храм в это время находился в Иерусалиме, а потому просьба Авессалома звучала более, чем странно. Тем не менее, Хеврон с его перещерой праотцев считался священным городом, и Давид не только с легкостью дал свое благословение старшему сыну на это журтвоприношение, но и ничего не заподозрил, что вновь наводит на мысль, что в это время какая-то болезнь уже точила его изнутри.

Тем временем Авессалом направил в земли всех колен Израиля гонцов, которые должны были передать его сторонникам, что по условленному сигналу они должны начать трубить в шофары и всеми способами демонстрируя свою радость, провозглашать: «Авессалом воцарился в Хевроне!». В эти минуты рассеянные среди народа соглядатаи должны были внимательно следить за тем, как люди реагируют на данное известие – чтобы учитывать настроение масс в будущем. Вслед за этим Авессалом расставил на всех дорогах страны трубачей – как только вызванный им из Гило в Хеврон Ахитофел проведет церемонию его помазанию на царство, эти трубачи должны были начать трубить в шофары, передавая таким образом всем коленам сообщение о воцарении сына Давида.

Проделав все эти приготовления, Авессалом в сопровождении огромной толпы вышел из Иерусалима в Хеврон. Значительную часть этой толпы составляли преданные Авессалому люди, посвященные в его дальнейшие планы. Однако немало (по меньшей мере, двести человек) в ней было и тех, кто и понятия не имел об этих планах и покинул Иерусалим без всякого злого умысла, исключительно ради участия во всегда сопровождавшемся обильным угощением жертвоприношении, да и просто для того, чтобы приобщиться к «святому делу».

В итоге в Хевроне собрались тысячи сторонников Авессалома, и вспыхнувший здесь жертвенный огонь был одновременно и пламенем мятежа. Как только прибывший из своего Гило Ахитофел провозгласил Авессалома царем, трубачи затрубили в шофары. Это трубление подхватили стоявшие на дорогах гонцы, и вскоре уже в сотнях сел и городов страны звучал шофар и их старейшины провозглашали: «Авессалом воцарился в Хевроне!».

Воодушевленные предчувствием грядущих перемен, в Хеврон для принесения присяги Авессалому прибыли тысячи людей.

Теперь у Авессалома была своя армия, во главе которой он мог начать поход на Иерусалим.

* * *

«И пришел к Давиду вестник, и сказал: сердца исраэльтян расположены к Авшалому. И сказал Давид всем слугам своим, которые были с ним в Иерушалаиме: поднимайтесь и убежим, ибо не будет нам спасения от Авшалома; спешите уйти, чтобы он не опередил и не застиг нас и не навел на нас беды, и не перебил бы жителей города острием меча…» (См. 2, 15:13-14).

Как видим, в этот час испытания Давид решает покинуть Иерусалим. Но покидает он его отнюдь не потому, что дрожит за свою жизнь. Как следует из его слов, больше всего царя тревожит судьба Иерусалима и иерусалимцев – он не хочет, чтобы охваченный азартом и жаждой власти Авессалом разрушил с такой любовью отстроенный и расширенный им город и перебил бы его жителей. Вот почему он сдает свою столицу без боя, покидая ее вместе с любимой Вирсавией, сыном Соломоном и самыми близкими своими домочадцами, оставляя дворец на попечение десяти наложниц.

В этот момент пробивает час истины. В этот момент проверяется, кто действительно не за страх, а за совесть был предан Давиду, а кто готов был отступиться от него при первой возможности. Их оказалось не так уж и мало – тех, кто готов был идти с Давидом до конца и разделить его судьбу. Но больше всего Давида тронула верность отряда филистимских наемников, возглавляемых Еффеем Гефянином (Иттаем Гатиянином) – уроженцем филистимского города Гата-Гефа, с которым так много было связано в судьбе Давида в дни его молодости.