Царь и царица

Николай II принуждал себя заниматься госу­дарственными делами, но по существу они его не захватывали. Пафос власти ему был чужд. Доклады министров были для него тяжкой обузой. Стремление к творчеству у него отсутствовало.

Всего лучше чувствовал себя Николай II в тесном семейном кругу. Жену и детей он обожал. С детьми он состоял в тесных дружеских отношениях, принимал участие в их играх, охотно совершал с ними совместные про­гулки и пользовался с их стороны горячей неподдельной любовью. Любил он по вечерам громко читать в семейном кругу русских классиков.

Вообще более идеальной семейной обстановки, нежели та, которая была в Царской семье, пред­ставить себе нельзя. На почве общего разложения семейных нравов как русского так и западно-европейского общества, семья русского са­модержца представляла столь же редкое, сколь и сияющее исключение.

Общественная среда, бывшая по сердцу Ни­колаю II, где он, по собственному признанно, отдыхал душой, была среда гвардейских офицеров, вследствие чего он так охотно принимал {9} приглашения в офицерские собрания наиболее знакомых ему по их личному составу гвардейских полков и, случалось, просиживал на них до утра.

Гнусная, кем-то пущенная клевета, что Ни­колай II имел пристрастие к вину и чуть ли не страдал алкоголизмом, — абсолютная ложь. Про­ведя целую ночь в офицерском собрании, Госу­дарь, возвратясь под утро во дворец, принимал ванну и тотчас же приступал к своим ежедневным занятиям, причем его докладчики и представить себе не могли, что он провел бессонную ночь.

К тому, что называется кутежем, у Нико­лая II не было склонности даже в самые моло­дые годы. Привлекали его офицерские собрания царствовавшей в них непринужденностью, отсутствием тягостного придворного этикета: любил он и беседы, которые там велись об охоте, о лошадях, о мелочах военной службы; нра­вились ему солдатские песни, веселые рассказы, смешные анекдоты, до которых он был охотник; во многом Государь до пожилого возраста сохранил детские вкусы и наклонности. В его дневнике перечисляются любимые им развлечения и все они ребячески наивны. Там, например, мы читаем: «баловался голыми ногами в ручье». Был он любителем физического тру­да, которому усиленно предавался и после отречения. Привлекал его и спорт во всех его видах, о чем можно судить по записям того же дневника, но он уделял ему лишь незначитель­ную часть своего времени.

Главной отличительной чертой его характера была всепроникающая самоотверженная предан­ность исполнению того, что он почитал своим царским делом. Даже ежедневными своими {10} прогулками, которыми, судя по тому же дневнику, он особенно дорожил, он часто жертвовал для исполнения своих разнообразных царских обязанностей. Исполнял он эти обязанности и занимал­ся государственными делами с необыкновенной усидчивостью и добросовестностью, но делал это из принципа, почитая своим священным долгом перед врученной ему Богом державой по­свящать служению ей все свое время, все свои силы; тем не менее, живого интереса к широким вопросам государственного масштаба Ни­колай II не испытывал.

Характерны в этом отношении некоторые за­писи дневника Николая II, относящиеся ко вре­мени его возвращений из Ливадии, где он почти ежегодно некоторое время отдыхал: «Опять мини­стры с их докладами!», — читаем мы, например.

Министры знали, насколько их доклады уто­мляли Государя, и старались по возможности их сокращать, а некоторые стремились даже вносить в них забавные случаи и анекдоты. Особенно отличался в этом отношении министр внутренних дел известный анекдотист Н. А. Маклаков; прибегали к этому средству и некоторые другие; так в дневник статс-секретаря А. А. Половцова отмечено, что при посещении министра иностранных дел, гр. Муравьева, одним из его сотрудников, Муравьев с озабоченным видом ему сказал: «думаю, чем бы я мог завтра на моем докладе рассмешить Государя».

Впрочем, краткости докладов министров весьма содействовала способность Царя на лету с двух слов понять в чем дело, и ему не­редко случалось перебивать докладчика, кратким досказом того, что последний хотел ему разъяс­нить.

{11}      Да, в отдельных вопросах Николай II разбирался быстро и правильно, но взаимная связь между различными отраслями управления, между отдельными принимаемыми им решениями, от не­го ускользала.

Вообще синтез по природе был ему не доступен. Как кем-то уже было замечено, Нико­лай II был миниатюрист. Отдельные мелкие чер­ты и факты он усваивал быстро и верно, но широкие образы и общая картина оставались как бы вне поля его зрения.

Естественно, что при таком складе его ума абстрактные положения с трудом им усваива­лись, юридическое мышление было ему чуждо.