Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного

В связи с этим, конечно, возникает трудноразрешимый вопрос о численности иудеев в диаспоре. Однако общим является мнение, что уже тогда она превышала численности иудеев в собственно Иудее. Не вдаваясь в обсуждение этой темы, упомянем самую правдоподобную, на наш взгляд, оценку, приводимую в статье израильского исследователя М. Броши. Он полагает, что в конце I века до н.э. — начале I в. н.э. в Иудее проживало около 0,5 млн. иудеев, в то время как в диаспоре (большей частью в Римской империи) — 1,5 млн. человек^{103}. При всей спорности этих цифр стоит сопоставить их с косвенными данными. Выше указывалось, что Красс изъял из Храма сокровищ на 10 тыс. талантов, что на 8 тыс. талантов превосходило то, что было в Храме при Помпее за 9 лет до этого. Следовательно, после включения Иудеи в состав Римской империи ежегодные доходы Храма увеличивались примерно на 1000 талантов в год. С другой стороны, из Второй Книги Маккавейской известно, что ежегодные платы Иудеи Селевкидам составляли 360 талантов

^{104}. Невозможно, конечно, прямо сопоставлять эти суммы, поскольку фонды Храма пополнялись не только из обязательного добровольного налога на всё иудейское население империи. Вместе с тем можно полагать, что это также косвенно свидетельствует о том, что иудейское население в диаспоре значительно превышало население в самой Иудее.

Одной из причин, способствовавших столь быстрому росту численности и, главное, влияния иудейских общин Средиземноморья в этот период, был, конечно, прозелитизм. Иудеи в тот период не ограничивались замкнутостью внутри общин, но, напротив, занимались распространением своей веры, активно привлекая соседей-язычников к культу Невидимого Бога. Об этом свидетельствует и вышеупомянутый римский писатель Валерий Максим (начало I века н.э.), который сообщает, что в 139 году до н.э. иудеи были изгнаны из Рима, «поскольку пытались передать римлянам свои священные обряды»^{105}

.

Другим важным источником пополнения иудейских общин был отпуск на волю рабов хозяевами-иудеями. Об это свидетельствуют и мраморные стелы, найденные, в частности, в Северном Причерноморье, с вырезанными на них документами об освобождении рабов под покровительство иудейских общин^{106}. Судя по именам освобождаемых, они принадлежали к местным племенам. Однако следует отметить ещё один немаловажный источник пополнения иудейских общин — смешанные браки, то есть браки между иудеями и местными женщинами из языческих народов, среди которых иудеи жили, и, возможно, в меньшей степени между иудейками и мужчинами из язычников. В этой связи Левинская разбирает характерный пример, правда, из более позднего времени — I века н.э. В Деяниях апостолов (57–59 гг. н.э.) приводится показательный эпизод. «Он (Павел) дошёл до Дервии и Листры. И вот, был там некоторый ученик, именем Тимофей, которого мать была Иудеянка, уверовавшая (в христианство), а отец Эллин, и о котором свидетельствовали братия, находившиеся в Листре и Иконии (Малая Азия). Его пожелал Павел взять с собою; и взяв, обрезал его ради Иудеев, находившихся в тех местах; ибо все знали, что отец его был Эллин»

^{107}. В этом эпизоде, помимо сообщения о браке иудейки с греком, — первый случай соблюдения матрилинейного принципа определения, то есть определения принадлежности к еврейству по женской линии. Как утверждает исследователь этого вопроса Коэн, матрилинеиныи принцип не известен ни из одного домишнаитского текста, за исключением указанного пассажа из Деяний^{108}

.

Свидетельством успеха распространения иудейского прозелитизма может служить и сообщение Иосифа Флавия «в Иудейской войне». Говоря о начале конфликта между язычниками и иудеями в 66 году н.э. он отмечает: «В то время жители Дамаска, узнавшие о гибели римского войска, задались целью истребить живущих среди них евреев. Этот замысел ничего не стоило осуществить: ведь они уже давно держали всех евреев запертыми в гимнасии, приняв эту меру предосторожности против них. Однако они боялись своих собственных жён, из которых почти все перешли в иудейскую веру, и поэтому более всего беспокоились, как бы скрыть свои приготовления от них» (ИВ. С. 170). Стоит отметить, что, по сообщению Иосифа, евреев в Дамаске было 10500 человек, следовательно, их врагов было гораздо больше, отсюда и женщин, принявших иудаизм насчитывалось, как можно предположить, не менее 20000.